Анатолий Ковалев - Гробовщик

— Из какой эмиграции? — Режиссер явно усомнился в душевном состоянии посетителя. — Он навещает меня раз в две недели, регулярно.

Они так увлеклись разговором, что совсем упустили из виду медбрата-надзирателя, а тот между тем не дремал. Балуев перехватил его любопытный взгляд.

«Подслушивает, сука! Похоже, здесь отлаженная система!»

— Мне пора, — подал он на прощание руку режиссеру. — Надеюсь в следующий раз увидеть вас на свободе.

— Помогите! Прошу вас! Мне больше не к кому обратиться! — взмолился сумасшедший.

Гена дошел до двери, когда услышал за спиной: «Будь осторожен!»

Резко обернулся. Вестибюль почти опустел. Режиссер ушел к себе в палату. И поблизости никого не было.

Он бросил взгляд на витражи, на гипсовый бюст под пальмой. Впервые он увидел все это в шесть лет. Мама сняла с него колючую шаль и вязаную шапочку. Вспотевшие волосы кудряшками прилипли ко лбу. Отец вышел к ним в рубахе, выпачканной краской, счастливый, улыбающийся.

Дух отца витал и поныне в этом сумасшедшем вестибюле.

И отец предупреждал об опасности.

К вечеру ударил мороз. Геннадий спешил по проселочной дороге к шоссе, надеясь поймать там попутку.

Его обогнал старенький, неприметный «москвич» и вдруг затормозил.

— Не желаете прокатиться до города, Геннадий Сергеевич?

Из машины вышли двое парней. Их лица показались ему знакомыми.

— Вам, наверно, трудно без охраны?

— А тем более без машины?

В их заготовленных фразах он не почувствовал иронии. Парни не ухмылялись, а лишь выказывали сочувствие.

— Высадим, где пожелаете.

Он узнал их почти сразу.

«Ловко они нас со Светкой обвели вокруг пальца. Сменили «кишку» на «трахому»! Невероятно! Цирковой трюк! — оценил Балуев. — А Светка, как всегда, не обратила внимания, хотя ребятки «пасли» нас от самого кладбища!»

— И какой монетой прикажете платить за вашу доброту?

Парни, как по команде, изобразили улыбки на каменных лицах, словно доказывая, что юмор они понимают.

— Монета обыкновенная, — заявил один из них. — Беседа на заданную тему.

— Что ж, побеседуем, — согласился Геннадий и сел в машину.

«Люди Поликарпа, как правило, ребята суровые, — давал он сам себе энциклопедическую справку, — это или уголовники, или бывшие менты. Выколачивают нужные сведения любыми методами. Но в данный момент они мои союзники (докатился!). И эксцессы не желательны обеим сторонам! Да и рожи у них вроде не похабные!»

Они поехали не слишком быстро, видно, надеялись на продолжительную беседу.

— С чего начнем? — хорохорился Балуев.

Беседу начал тот, что сидел рядом, на заднем сиденье. Геннадий разглядел его получше. Острый, с горбинкой нос, глубоко посаженные глаза, шрам на шее, под самым ухом.

— Как вам показался город? Вас давно не было видно.

— Может спросите, какая погода на Карибах? Там тепло. Местами жарко.

— На Карибах мы как-нибудь обойдемся без вас! — сорвался тот, что за рулем.

— Я должен предупредить, что хамства не переношу. — Балуев отвернулся к окну и принялся насвистывать «В буднях великих строек…».

Беседа зашла в тупик.

— Извините, — пробурчал рулевой «трахомы».

— Ничего. Бывает, — простил его Геннадий Сергеевич.

— Ваша теперешняя миссия нам кажется необычной, — перешел в наступление обладатель шрама на шее.

— Какая миссия?

— Не притворяйтесь. Нам известно, что вы заняты поиском убийцы Христофора Карпиди.

«Я предупреждал эту идиотку! Расхлебывать кашу приходится мне одному!»

— Мы хотим знать, для кого ведется расследование? Для Мишкольца? Для Кулибиной? Или есть еще третье лицо?

«Они знают о моем вчерашнем визите к Шалуну! Значит, слежка началась не с кладбища! Вот попался!»

— О подобных вещах я могу говорить только с вашим боссом.

Хитрость заключалась в том, что их босс в данный момент пребывал на своей исторической родине.

— Мы обязательно свяжемся с боссом, — снова вмешался рулевой. — Он задаст вам тот же вопрос. Стоит ли откладывать в долгий ящик? Ведь наши интересы совпадают?

Их интересы совпадали. И откладывать в долгий ящик действительно не стоило. И еще он подумал, что может своим молчанием подставить Мишкольца, который так много для него сделал и благодаря которому эти верные псы Поликарпа разговаривают с ним учтиво, по-человечески. С каким бы наслаждением они прижали его к стенке, приставили к затылку пистолет, сменив уважительное «Геннадий Сергеевич» на свое родное «сука» и «говнюк». Не могут. Даже пальцем не тронут. Кто они? Шестерки на службе у Гробовщика. А он помощник самого Мишкольца. Не просто помощник, а верный друг, правая рука, консультант по вопросам мирным и вполне культурным. Если бы Володя знал, чем он сейчас занимается! Как упорно стоит на страже интересов его вечного врага. А чем они вообще тут занимаются? Почему сам Мишкольц не вылезает из-за границы?

Нет, это свинство с его стороны так долго молчать!

— Хорошо, — согласился Балуев, — можете передать своему боссу, что Мишкольц ничего не знает о моей деятельности в городе.

«А теперь пусть гадают! Пусть мечутся между Шалуном и Кулибиной! Со Светкой я могу только спать (это факт общеизвестный!), а работать на Виталика! У того всегда были проблемы с контрразведкой. Почему нет? Пусть пораскинут мозгами, какие у него интересы в этом деле? А какие у Светки?»

— Ничего более конкретного пока сообщить не могу. Остальное при личной встрече с вашим боссом (Век бы его не видеть!).

— Вы в любое время можете связаться с нами. — Обладатель шрама протянул ему визитную карточку, из которой выяснилось, что он директор мелкооптовой фирмы.

— Остановите на площади, — попросил Балуев. Он не хотел, чтобы эти двое подвозили его к дому Светланы, хотя для них не было секретом, где он остановился.

Уже порядочно стемнело. Он быстрым шагом пересек площадь. Там было многолюдно. Целые толпы горожан, пролетариев и служащих, дожидались своего трамвая или автобуса. А во дворе, за памятником Ленину, — ни души. Здесь, рядом с художественными мастерскими, он решил отдышаться и прийти в себя.

«Где они меня подцепили? Почему я их заинтересовал? О моем вчерашнем визите к Шалуну они знают. Я поехал «На кичу» отсюда, от Гольдмаха. Какая может быть связь между людьми Поликарпа и Гольдмахом? А между самим Гробовщиком и старым Гольдмахом? Может, племянника просто-напросто «пасут»? Может, он у Карпиди на подозрении? Что-то было там, в начале шестидесятых, между скрипачом и Поликарпом! Я это чувствую! Значит, именно здесь мне сели на хвост? Вполне возможно. Я ехал на трамвае. Он был битком набит. Это очень неудобно для слежки. Если преследовали на машине. А если… Стоп! Переполненный трамвай! Идеальное место, чтобы подцепить «жучок»!»