Анатолий Ковалев - Кровавый источник

Через десять минут прибыли пожарные. Все смолкло. В ярком свете софитов на сцену вышел Наполеон. Спектакль продолжался.

Торшер в детской у Коленьки стоял уникальный. В его бирюзовом свете плыли диковинные обитатели морских глубин: осьминоги, кальмары, мурены и прочие. Они отражались на стенах комнаты, будто комната — всего лишь гигантский аквариум. А еще торшер издавал звуки, имитирующие морской прибой и крики чаек.

Он с мамой лежит на дне океана.

Они с мамой живут вдвоем в пятикомнатной квартире. Впрочем, это не совсем правда. Иногда с ними живет отец. Тогда мама оставляет его здесь одного, среди мурен и кальмаров. Поэтому он не любит, когда приезжает отец.

— Ты ведь не уйдешь сегодня от меня? Правда? — Серые круглые глаза смотрят на мать с надеждой.

— Конечно, нет. — Она целует его в лоб. У нее тоже серые глаза, но не такие круглые. Вдумчивые глаза женщины, привыкшей анализировать и размышлять. Тонкогубый, удлиненный рот редко улыбается. Прямые длинные волосы, никогда не знавшие укладки, вряд ли украшают ее продолговатое лицо, скорее наоборот. Ее зовут Кристина. Ей скоро исполнится тридцать.

— Ты почитаешь мне про Тотошку? — Он тычет ей в лицо заранее приготовленной книжкой.

— Надо включить другой свет.

Дно океана исчезает. Шум прибоя смолкает. Она включает верхний свет.

Уже в который раз в своей жизни она читает «Волшебника Изумрудного города». В детстве она вот так же просила мать, потом читала сама, читала без конца. Маленькая Кристина мечтала об изумрудном городе, но не о таком, который в книжке. Обманщик Гудвин велел всем носить зеленые очки — вот и весь фокус. Кристина мечтала о настоящих изумрудах в то время, когда куталась в обноски своих двоюродных сестер, ела конфеты два раза в год, а в остальное время — хлеб да картошку.

Теперь все изменилось. Через ее руки проходит море изумрудов. Она ест все, что пожелает. Не ест только свинину и мясное не мешает с молочным. Мать, когда узнала, завопила так, что стены в их «сталинском доме» задрожали: «Ты же русская у меня! Как ты могла? Коленьку, внучка моего, обрезали! Горе какое!»

После этого не показывалась год, не звонила из своего Качканара. Потом смирилась.

Да, теперь многое изменилось в жизни Кристины, но стала ли она счастливой, как девочка Элли в той сказке?..

Коленька спит без задних ног, только носом посапывает.

Кристина откладывает книжку.

В это время в холле щелкнул замок и зажегся свет.

«Неужели? — подумала Кристина. — Не может такого быть. Всего неделя прошла, как он уехал».

— Вова, ты? — тихо позвала она.

Никто не ответил.

Кристина спрыгнула на пол. Даже тапки не стала надевать — пошла босиком. Выключила в детской свет. Прошла по коридору и очутилась в холле. Сердце остановилось.

Возле трюмо с бронзовым подсвечником стояла незнакомая женщина и смотрелась в зеркало.

Кристина никогда ее раньше не видела, но сразу догадалась, кто это.

— Вы — Наташа? — спросила она.

— Да, — кивнула та и скривила рот.

— Откуда у вас ключ?

— Не догадываешься?

— Володя?..

— Догадливая.

Кристина попыталась собраться с мыслями, но мысли расползались, как черви после дождя.

— Но зачем? Не понимаю… — в растерянности произнесла она.

— Затем, что ты больше здесь не живешь, потаскуха! — завизжала незнакомка. — Выметайся со своим ублюдком!

Кристина пошатнулась. Сжала кулаки. Приказала себе держаться спокойно.

— Это должен сказать мне Володя, а не вы. Ведь это его сын…

Та не дала ей договорить и наотмашь ударила по лицу.

— Выметайся, сука!

Кристина устояла на ногах лишь благодаря стене. Если бы она закричала, стала звать на помощь или просто заплакала, та набросилась бы на нее и разорвала на куски. Хладнокровие, с которым Кристина приняла удар, остановило взбесившуюся женщину.

— Поздравляю. Вы меня ударили, — все так же спокойно констатировала хозяйка квартиры и добавила: — А теперь смотрите, что будет!

Она, как тигрица, кинулась на обескураженную Наташу и повалила ее на пол. От неожиданности та даже забыла, что надо сопротивляться. Кристина придавила ее своим телом и, вцепившись в волосы, стала бить головой о стену.

Наташа потеряла сознание.

Кристина знала, что делать дальше. Она прокручивала это уже много раз. Она поднялась. Взяла с трюмо массивный бронзовый подсвечник.

От первого удара по голове Наташа только охнула, и струйка крови потекла у нее по лицу.

Кристина работала подсвечником до изнеможения, пока лицо соперницы не превратилось в сплошное кровавое месиво. Она никак не могла остановиться — ей казалось, что Наташа все так же кривит рот.

Она пришла в себя от шума морского прибоя. По потолку и стенам холла плыли осьминоги, кальмары, мурены. Кристина подняла голову. Коленька, в ночной рубашке, босой, с ужасом смотрел на мать, протягивая ей недочитанную книгу «Волшебник Изумрудного города».

— Мама! Мама! — тряс он ее за плечо. — Телефон звонит!

Кристина открыла глаза: в окне сияло солнце и горел верхний свет, который она не выключила с вечера.

— Мама, звонят! — с округлившимися глазами повторял Коленька.

И действительно, в гостиной не умолкал телефон.

Спросонья ей показалось, что это междугородний звонок, она соскочила с кровати и бросилась в гостиную, не обратив внимания на влажную от пота подушку.

«Вечно, как он уезжает, мне снится всякий вздор! — говорила она себе на ходу. — Вошла бы она у меня! Как же! Дверь на задвижке и цепочке!» Так прокомментировав собственный сон, Кристина наконец подняла трубку.

— Это Гена Балуев, — представился взволнованный мужской голос. — Прости, что поднял в такую рань.

— Что-то случилось? — сразу сообразила она.

— Случилось. — Он выдержал паузу и пояснил: — Не могу по телефону. Надо срочно связаться с Володей…

Теперь молчала она.

— Кристина, ты меня слышишь? Алло!

— Да.

— Надо срочно связаться с Володей.

— Ты же знаешь, я туда ему не звоню.

— Придется сделать исключение.

— И не проси. — Его настойчивость ее унижала.

— Ну, подожди, Кристина! Я к тебе сейчас подъеду и все объясню. Это, между прочим, тебя тоже касается…

— Приезжай, — прервала она его. Было ясно — случилось что-то из ряда вон выходящее. — Я сварю тебе кофе, но звонить туда будешь сам.

Он хлопнул дверью телефонной будки — звонить из дома считал небезопасным в сложившейся ситуации — и направился к белоснежному, как саван, «рено».

Геннадий Балуев не первый год был помощником одного из самых влиятельных людей в городе. Несмотря на свои двадцать восемь лет, он познал уже многое в этой жизни. Его ценили за быстрый, цепкий ум, уважали за простоту и нестервозность — качества, редкие среди людей, имеющих деньги и власть.