Анатолий Ковалев - Кровавый источник

Но и это не подействовало. На следующий вечер он заговорил с ней иначе:

— А не поехать ли тебе в Лондон?

— Чтобы меня там удавили, как Кирилла?

— У меня там живет друг-холостяк… — начал он.

— Англичанин? — с ходу заинтересовалась Ксения.

«Бедный Бен, — с прискорбием подумал о друге Балуев. — Как ты во мне жестоко ошибся! Но другого выхода у меня нет. Ты же еще ни разу не испытал на себе всей прелести брака! Тебе и флаг в руки».

Бен с ностальгическим воодушевлением воспринял весть о прибытии русской. И попросил только, чтобы она привезла баночку красной-икры. Если бы он знал, чего будет стоить ему эта баночка!

До конца мая Ксения из Англии не вернулась.

Марине он звонил каждое воскресенье, справлялся о здоровье детей и о погоде в Новороссийске.

Она не жаловалась, не роптала, была смиренна, как агнец. Боялась спрашивать по телефону о его делах. И вообще вела себя, как разведчик в тылу врага.

Со Светой он виделся редко. Заглядывал на чашку кофе. Близко к себе она его не подпускала. Не могла простить «кухарку». И обида никак не зарубцовывалась. Может, потому, что он сам часто приходил по-деловому, а может…

Чушка ее все-таки разбудила. Она ведь сама ей с вечера наказывала разбудить, если будильника вдруг не услышит — отвыкла за месяц.

Бульдожка сначала долго смотрела ей в лицо, пока Света наконец не открыла глаза, а потом запрыгнула на постель и принялась с усердием «целовать» хозяйку. Тут уж нельзя было не проснуться.

Она проснулась и сразу подумала об Андрее. Это уже стало навязчивой ежеутренней мыслью. Она вновь и вновь прокручивала ту же самую пленку. Москва. Ночь. Пустынная Красная площадь. Падает снег. Она открывает дверцу такси. «Поедем!» — говорит ему. Он мотает головой. Потом хватает ее за руку: «Я люблю тебя». Это его последние слова, обращенные к ней, а может быть, и вообще последние. Она не выдергивает руки. Она говорит: «Я люблю тебя! Я люблю…»

— Хватит самоистязания! — приказывает себе Света и тут же поднимается, набрасывает халат, подходит к окну.

Там солнце и цветут яблони. Пусть себе цветут. Пусть хоть что-нибудь цветет. А ей пора на работу. На работу — как на войну. И так изо дня в день.

Она ставит кассету. Нажимает кнопку-пуск. Спускается вниз, чтобы сварить себе чашечку кофе.

В пустой спальне звучит приятный знакомый голос, памятный до боли в груди, знакомый до предсмертных судорог: «Все удобно расселись? Хорошо. Тогда начнем!»

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ.

Следующая книга А. Ковалева из трилогии «Эпитафия» «Иначе не выжить».

Что может помешать нажать на спусковой крючок? Особенно, когда перед тобой опасный враг, смерти которого желают многие? Только любовь.

Но любовь — не спасение, а всего лишь короткая отсрочка. Если ты любишь, даже несколько минут кажутся вечностью…

Над городом медленно поднимается тень. Она встает с кладбища, где окопался гробовщик. Здесь он распоряжается чужими судьбами.