Бретт Холлидей - Убийство — мой бизнес

«Законное право владения Плата Азуль перешло сеньоре Телгукадо по смерти супруга под опеку пожизненно с последующей передачей законным наследникам.

Оба склонились над телеграммой, когда в кабинет ввели Маркиту Моралес. Она смыла почти всю косметику с лица, а черное платьице сменила на блузку и шерстяную юбку. Выглядела она совсем юной и напуганной. Она чуть не с порога обрушила на капитана Родригеса поток вопросов на испанском. Со своим скудным знанием испанского Шейн не мог следить за разговором, но капитан жестом заставил ее замолчать и вел дальше допрос на английском.

Маркита начала с того, что весь вечер была одна в своей комнате и ума не приложит, за что ее арестовали и притащили в полицейский участок, но когда капитан сообщил ей, что за ней следила американская и мексиканская полиция с того момента, как она подхватила пару солдат в Эль-Пасо еще днем, она разрыдалась и заговорила по-иному. Она призналась, что подбила солдат прошвырнуться с ней в Хуарес и отвела их в одно место, где они могли сменить форму на гражданскую одежду, чтобы без всяких сложностей перейти границу. Они пообедали и немножко выпили в «Эль-Гато Побре», хмуро рассказывала она, но им это показалось слишком благопристойным местом, и они решили двинуться куда-нибудь еще. Да, в «Папа Тонто», вспыхнула она как маков цвет, отвечая на вопрос капитана. А что тут такого? Этим солдатам гринго только это и подавай. Но когда они уже подходили к месту, кто-то стал стрелять в них сзади. Они страшно перепугались, призналась она просто, и бросились бежать. Куда делись солдаты, она не знает. Она потеряла их в темноте, а сама бросилась к себе, заперлась и оставалась там до прихода полиции. Да, она заметила, что за ними от самого «Эль-Гато Побре» идет американская парочка, но с какой стати, она не знает. Она немного знает сеньора Кокрейна, призналась она, с вызовом посмотрев при этом на Шейна, но она ума не приложит, зачем он шел за ней. Сначала она отпиралась и не признавалась, что он говорил с ней в кафе, а потом подтвердила, что танцевала с ним и что он спрашивал, не солдаты ли ее приятели, и не поверил ей, когда она уверяла его, что ничего подобного. Он сказал, что у нее могут быть неприятности, если они солдаты, но она считает, что это не его ума дело, и так ему и сказала. Нет, никого больше, кроме этой парочки позади, она в аллее не видела. Может, кто и прятался у домов в темноте, когда они проходили, призналась она, но они не видели. Впервые они почувствовали, что что-то не так, когда раздались выстрелы и пули завизжали у них над головами. Тогда они припустились со всех ног, и, если кто-нибудь еще бежал позади них, они все равно ни черта бы не заметили.

Капитан Родригес передернул плечами и, поглядев на Шейна, перестал задавать вопросы. Рыжеголовый детектив нагнулся вперед и спросил Маркиту:

— Ты меня помнишь, Маркита, а?

— Si, я думаю, вы из полиции Эль-Пасо.

— Сколько солдат водила ты в «Папа Тонто» таким манером?

— Никаких других не было, — упрямо твердила она. — Мне говорили, что это проще простого, я сегодня и решила попробовать.

— Кто тебе об этом говорил?

Она пожала плечами.

— Девчонки из Хуареса. Это все делают, — добавила она.

— Кто платит девушкам за это? — продолжал допрос Шейн. — Кто разговаривает с солдатами, когда они подкуривают и торчат в «Папа Тонто»?

Она начала плакать и забормотала, что не понимает, что от нее хотят. Никто им не платит — только сами солдаты. Они идут в «Тонто» «чтобы развлечься». Она твердила, что больше ничего не знает.

— Когда ты последний раз была у матери? — неожиданно спросил Шейн.

Маркита взглянула на него с удивлением и ответила:

— Прошлую субботу была.

— Она говорила с тобой о мистере Тауне? Говорила, когда ждет его?

У Маркиты глаза округлились, и она повторила:

— О мистере Тауне? — словно впервые слыша это имя. И сколько ни пытались Шейн и Родригес выяснить, знает ли она что-либо о связи ее матери с Тауном, они ничего не могли от нее добиться. Если она и была в курсе, ей, видно, крепко вбили, что все надо отрицать.

Когда допрос закончился, Родригес приказал запереть ее в камеру, а когда ее увели, признался Шейну:

— Я могу продержать ее только одну ночь. Она не нарушила законов Мексики.

Шейн поморщился и признался, что и насчет американских законов сомневается, но выразил уверенность, что военная контрразведка, безусловно, не откажется допросить ее завтра. Потянувшись, он поднялся.

— Большое спасибо за вашу помощь. Завтра я с вами свяжусь.

— А мисс Таун? — вежливо поинтересовался Родригес. — Что я должен сообщить репортерам?

— Правду, и только правду, — посоветовал Шейн. — Что вы задерживаете ее по подозрению в убийстве до тех пор, пока она не даст удовлетворительного объяснения, кто сделал первый выстрел из ее револьвера. На всякий случай для вашего блага можете добавить, что подозреваете ее в покрытии того, кто действительно стрелял.

Шейн вышел, сел в свой заемный автомобиль и покатил в сторону моста через Рио-Гранде.

Была уже почти полночь, и в доме Джефферсона Тауна не горело ни одно окно, когда Шейн подъехал к крыльцу. Поднявшись по ступеням, он нажал кнопку звонка, как прошлой ночью. Как и вчера, он слышал приглушенные трели в недрах особняка. Прошло довольно много времени, прежде чем над его головой зажегся фонарь. Перестав звонить, Шейн слушал, как щелкнула отодвигаемая щеколда и звякнула цепочка. Дверь открылась. В дверях, закрывая собой проход, стоял Таунов швейцар-мексиканец. На нем был шерстяной халат, из-под халата белели голые ноги в мексиканских сандалиях.

— Что надо? — выдавил он из себя.

— Тауна, — двинулся вперед Шейн.

Мексиканец неохотно уступил дорогу.

— Мистер Таун вряд ли…

— Позови его, не то я сам отыщу.

Мексиканец повернулся и стал подниматься по лестнице, качая головой и бормоча что-то про себя. Шейн остался внизу в огромном холле. Впрочем, ждать ему пришлось недолго. Вскоре наверху лестницы появился Джефферсон Таун и раздраженным голосом спросил:

— Шейн? Какого черта тебе нужно?

На нем был парчовый халат, накинутый поверх желтой шелковой пижамы. Волосы у него были растрепаны, и он сердито смотрел сверху на детектива. Шейн пошел к лестнице, добродушно проговорив:

— Я решил, что тебе было бы небезынтересно узнать, что твоя дочь находится в хуаресской тюрьме по обвинению в убийстве.

Таун хрипло переспросил:

— Кармела? Убийство? — Он начал спускаться вниз, тяжелой поступью двигаясь со ступени на ступень. — Ты о чем это, Шейн?

— Об убийстве, — спокойно пояснил детектив. — И не строй удивленное лицо. Ты что-то подобное ожидал, когда отправил ее в этот притон с заряженным револьвером в сумочке.