Зуфар Фаткудинов - Убийство в старом доме

Через полчаса следователь был уже на знакомой швейной фабрике и перебирал, как интересные праздничные открытки, трудовые книжки работников. Взяв очередную, механически прочел: «Мурадов Самат» — и хотел было положить на место. Но тут же встрепенулся, словно с него неожиданно свалилась тяжелая цепкая дремота.

«Самат Мурадов», — про себя произнес Данишев. Память побежденно-услужливо подсказывала теперь ему детали фигуры его соседа. Ну совершенно точно! Фигура Гавашева и фигура Самата Мурадова похожи как две шахматные пешки!

Следователь с волнением услышал от той нервной, грубоватой кадровички, что Мурадов работал в тот день в вечернюю смену. И теперь эта женщина показалась ему очень даже приятной.

Мысль нервно, лихорадочно, словно слабеющий луч фонаря заблудившегося в пещере спелеолога, металась в поисках выхода из создавшегося положения. О чем это совпадение говорит? Что за ним скрыто? Хотели убить Мурадова? Кто и зачем?

Мурадов — спившийся человек. А раз так, может пойти на все, лишь бы удовлетворить жгучую, ненасытную жажду организма в спиртном.

Но здесь и исчезнувший Шпыру работал! Случайность? Знали ли они друг друга? А может, они пили одно преступное зелье, настоянное на крови Цветовой? А теперь хотят от него, Мурадова, избавиться как от преступного V орудия, как от нахлебника-свидетеля!

Да и Шпыру загадочно исчез. Возможно, его уже прикончили дружки. Такие «старатели» не любят делиться добытым золотом и драгоценностями.

«А может, я тут все нафантазировал?» Эта мысль, как бадья колодезной воды, остудила его воспаленное, как ему показалось, воображение. Назип решил до конца проверить, есть ли еще лица с именем Самат. Но таких не оказалось ни на швейной фабрике, ни в вечерней школе.

Вскоре лейтенант Данишев докладывал капитану Минаеву о ходе поиска преступников.

— Ну это уже кое-что! — Минаев потер руки. — Есть за что ухватиться. А то шли пока что как с завязанными глазами, как в тумане.

Минаев вызвал к себе начальника уголовного розыска:

— Шаукат Идрисович, немедленно установите наблюдение за гражданином Мурадовым Саматом. Есть основания полагать, что он замешан в деле об убийстве Цветовой. В какой степени — трудно сказать. Но, по-видимому, его хотят теперь убрать.

Назип, выйдя из райотдела, поспешил в продуктовый магазин, который уже заканчивал работу. Но в сквере столкнулся с Асией, с соседкой.

Первое мгновение оба удивленно смотрели друг на друга, словно вспоминали, где же они раньше встречались.

— Вы?! — первой опомнилась девушка.

— Добрый вечер, Асия. Признаться, не ожидал встретиться.

— Вы так, Назип, спешили... я вас не задерживаю? — Она стеснительно опустила голову.

— Да что вы!..

Ни о чем не спрашивая друг друга, направились к городскому парку, как будто их маршрут был заранее обговорен.

В парке было много отдыхающих. Невдалеке кипела разноцветьем танцевальная площадка, охваченная сумасшедшим джазовым ритмом.

— Да-а... — задумчиво произнес Назип, глядя на огороженную железными прутьями танцплощадку, — а жизнь-то идет своим чередом... А нам уже так прыгать не хочется. Одним словом, стареем...

Асия коротко взглянула на него и лишь улыбнулась: «Вот старик отыскался, цветущий здоровьем и внешностью».

Они прошли через весь парк под густыми кронами деревьев, образующих наверху сплошную зеленую арку. Остановились у невысокой ограды, отделяющей зелень парка с его ровными асфальтированными дорожками от крутого спуска в глубокую балку, за которой беспорядочно рассыпались домики садовых участков. Вдалеке, меж высоких холмов, поблескивала узкая кривая полоска реки.

— Небольшие города удобны тем, что в любой конец города можно быстро добраться пешком. Я люблю ходить. И до природы далеко не надо ехать, рядом... — заметила девушка.

— Да. Это точно. Мне здесь нравится. Немного помолчали.

— Асия, а где вы раньше жили?

— В Бугульме. Здесь я по распределению... на три года... — Она прислонилась к ограде, провела пальцами по деревянным доскам, словно проверяя, насколько их отполировали многочисленные руки отдыхающих, и добавила: — Хочу сюда мать перевезти. Она там одна...

— А отец?..

— Он умер...

На скамейке, стоящей недалеко от ограды, расположилась ватага ребят. Мальчишки и девчонки громко разговаривали, смеялись под аккомпанемент большого переносного стереомагнитофона. Магнитофонная запись доносила притягательный голос Вахтанга Кикабидзе, который пел о богатстве прожитых лет.

Когда люди мало знакомы, тема разговора, как в калейдоскопе, легко и быстро меняется: не только потому, что людям хочется узнать, как они ориентируются в разных областях жизни, узнать друг о друге как можно больше, но главным образом из-за того, что они не знают, о чем говорить, что больше интересует собеседника; поэтому любой, даже незначительный, внешний фактор и оказывает существенное влияние на предмет беседы.

— Глубокий смысл слов у этой песни, — задумчиво произнесла Асия: — «Мои года — мое богатство».

Назип лукаво улыбнулся:

— Это верно. Но на все богатство прожитых лет не купишь и часа молодости.

— Подмечено вами неплохо... Но...

— Вы хотите сказать, что это из области перефразирования?

— Перефразирование выражений, даже самых знаменитых, сродни перелицовке старой одежды — никогда не воспринимается как нечто абсолютно новое. Но я, Назип, не это хотела сказать. Богатство прожитых лет понимайте как богатство приобретенных знаний, проделанной большой работы...

— Согласен, согласен с вами, Асия, — весело произнес Назип. Его умиляла ее серьезность и какая-то нежная кротость. И он решил слегка подтрунить над ней: — В связи с этим еще пару слов скажу. Но это уже вовсе не перефразировка выражения, а ее развитие. Можно?

— Конечно же.

— Прожитые годы, несомненно, богатство, от которого, однако, каждый бы хотел избавиться и быть банкротом.

Асия улыбнулась:

— Очень интересно. Сами придумали афоризм?

Назип промолчал.

— Молчание — знак согласия. Так ведь в подобных случаях трактовало римское право?

— Верно. — Назип с интересом глянул на девушку. — А вы откуда эта знаете?

Она выпрямилась, горделиво подняла голову:

— Бесспорно, юристы разбираются во многих областях жизни, но иногда полагают, что представители других профессий мало читают книжек из области права, его историю.

— И вы читали? — поинтересовался Назип.

— Я вычитала, например, для себя один примечательный исторический момент. До наших дней дошли некоторые дела Наполеона Бонапарта как юриста — его гражданский кодекс, которым руководствуются во Франции и в ряде стран и поныне. Видите, исторический казус — его хобби: деятельность как юриста оказалась сильнее и долговечнее, чем его основное занятие — как полководца! Мирные дела, наверное, всегда будут более долговечны, чем результаты завоевательских походов, которые должны навсегда исчезнуть.