Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Поезд тронулся. Значит еще минута, ну две, чтобы найти укрытие. Это знал, вспоминая, учитывая, сколько времени идти до стоянки пешком. Я осмотрелся. Наверху, между вагонами, висел черный шланг. Над ним – провода. Вспомнилась история про обгоревшего молдаванина… Электричества не коснешься, если не карабкаться на крышу. Вероятно, тот обгоревший замышлял прятки там. Я же подобного не повторял. Иначе бы остались от воронежского путешественника только уши. А прах – в совок. Я снял куртку. По совету Андрея вытер ее об стену. В темноте не видно: грязно ли? И теперь как бы не выпасть наружу. Там, за «боротом», конечно, не открытый космос. Зато немудрено угодить под колеса. Дверей нет. Укрытие-открытие – это между вагонами, от которых всего-навсего отступало железо ничтожной длины. Волшебная палочка – и та длиннее. И такая палочка ой как пригодилась бы в ту ночь. Короткий отступ – разве спрячешься? Но вспомнил про совет притвориться тряпкой. Согнулся в позу зародыша. Голову накрыл капюшоном. Сомнения в успехе кололи мое сердце.

Поезд прибыл в наполненный электр. светом гараж. Стоянки, как надеялся, под звездным небом не было. Сквозь тонкий черный капюшон видел силуэты двигающихся людей.

И сразу неудача. Место, где я был, оказалось напротив коридора. Бесконечные хождения людей. Любой последний лоботряс мог неожиданно вывернуть из-за угла и обнаружить мое движение. Со скрытым под капюшоном лицом мне не простонапросто его заметить первым. Поэтому нельзя шевелиться. Тряпки сами по себе не шевелятся. От бездвижного сидения немели ноги. Так предстояло до рассвета. Казалось, что все – каюк, вот-вот заметят и схватят за шиворот, как воришку. И еще беспокойство, будто в гараже носатые собаки.

Работники проходили мимо, проходили, проходили. Зря волновался. Я оставался – ура! – незамеченным. Голоса работников, их языки, какие угодно языки, но только не официальные этой страны, фламандский и французский. И другая проблема: промежутки под ногами, будто дуршлаг. Поезд стоял над ремонтной ямой. Внизу – тоже люди. Посмотрят вверх – и я, того жди, обнаружен. Промежутки величиной с ладонь. И все-таки двигаться рискованно.

Вспомнилось, что не отключен мой мобильник. А если позвонят?.. И как его теперь отключить? Каждое движение – риск.

Время не шло. Время ползло. И уже не до беспокойства. Онемевшие ноги. Засиделся. Больно. Только и думал, как скорее сменить позу. Людей убавлялось. Когда никого не было видно, я выпрямился во весь рост и спустился по пояс под вагон. Теперь менее заметен снаружи. Зато более тесно. Я упирался то в трубы, то в железо. Наконецто разглядел, какая кругом грязь: серая, зеленая, больше желтая. Эти цвета остались на моей одежде. Черный, оказывается, тоже пачкается. Этакая маскировка хаки. Я прятался не в лучшем месте. Если поезд тронется, то вагон, возможно, прижмет меня. Возможно насмерть. И Биг Бен из-за этого не остановится.

Работникам не спалось. Ходили туда-сюда. Слышались их голоса. В гараже наверняка знали, как популярно прятаться между вагонами. Не я тут первый. Не я последний. Все, казалось бы, легко. Осмотр займет пять минут. Тем не менее проверка отсутствовала. Почему? Я задавался таким вопросом, когда прятался. Хм… В Европе меньше нелегалов, если они переселятся на остров. Обратно мало кто возвращается. Граница. Проверка. Документов. Хлопоты. Или еще лень работников гаража. Найдешь нелегала – потребуется полиция. Затем объяснения, протоколы, возня – тьфу! Какой смысл вызывать полицию, если согласно местным законам, нелегала тут же отпустят? И зачем, стало быть, проверять поезд? Пустая трата времени. Найти нелегала – это вам не выиграть джекпот. Проще на спрятанного иностранца закрыть глаза. И вдобавок плохое отношение к Альбиону. Особенно, знаем, французы не в ладах с ним еще из глубины истории. Англичане… Жанну д’Арк сожгли. Наполеона отравили. С высадкой в Нормандии опоздали. Вспомнилось, как французский пограничник даже не взглянул мой поддельный документ. Пусть, дескать, разбираются «овсянники». И те и другие работали вместе. Значит фр. начальство поощряет своих рядовых пограничников насолить и наперчить англичанам. Иначе бы опасались выговор и увольнение за недосмотр.

Я тихо отсоединил батарею мобильника вынул бельгийскую симку, которую разломал пополам и – тысяча чертей! – уронил в яму, под поезд. Внизу ходили люди. А если заметят? А если посмотрят вверх?.. Щекотливая ситуация.

Время от времени я вынужденно вертелся с боку на бок. Тесно, будто завален, как шахтер. Боль – спутник каждого движения. И если бы только это. Хотелось расстегнуть ширинку и отлить. Я направлял мысли в другую сторону. Отвлекался. Помогало, но временно. На низ живота, где мочевой пузырь, будто что-то давило. И неизвестно, сколько еще до утра. Мобильник отключен. Ручных часов не имел.

В конце концов, поезд загудел. Значит, около шести утра. Я сразу взбодрился, словно глотнул сверхсуперкофе, чудесные мутированные зернышки которого собраны там, где проводили ядерные испытания. Еще бы не взбодриться! Половина меня оставалась под вагоном. Медленно, не паникуя, оттуда выкарабкался.

И вот поезд выехал наружу. Гараж – позади. Скоро вокзал. Солнечный свет наполнил и преобразил сердце. Прохладный ветер обдувал лицо. Ветер будто говорил: «Молодец, Виктор, молодец! Диверсант, Виктор, диверсант!» Наконец-то победно расстегнул свою ширинку…

На вокзале Midi опять притворился тряпкой. Поначалу было безлюдно. Потом вдруг хлынул поток пассажиров. Кому взбредет в голову глазеть между вагонами? Не помню, чтобы я раньше смотрел в подобные места.

Позже поезд разогнался не на шутку. Выпадешь – костей не соберешь. Я держался двумя руками, мертвой хваткой, за шланг. Ветер трепал волосы – еще не точно сказать. Встречный ветер, казалось, оторвет с корнями и украдет волосы. Слева от меня – леса, поля, дома, леса… Опасение, что ошибся поездом и еду в Германию или Голландию. Там – охота на нелегалов. Депорт. тюрьму не избежать. Это не Бельгия.

На крыше дома заметил французский флаг и вздохнул с облегчением. Все шло по плану. На голубом безоблачном небе разве что белая полоса летящего самолета. Нам, кажется, по пути. Ожидался теплый счастливый день!

Следующая остановка была в городе Лиль. Я попрежнему не двигался, как статуя. Затем еще одна остановка в прибрежном городке Кальмар. Дальше – тоннель под Ла-Маншем. Запахло мокрым песком. Стена выглядела темно-желтой. Мой радостный крик уносил встречный ветер. Я летал в невесомости эйфории. Высшее напряжение человеческих сил в жизни и одновременно отстранение от жизни. Прежде имел и другие победы… А так не радовался. Все, может, потому, что биография последних лет переполнилась стихийными душевными бедствиями… Остров был последней надеждой на новую жизнь. Вспомнилась та песня Euphoria в исполнении Loreen.