Виктор Акулов - Чужакам тут не место!

Я бросил на ветер швейцарский просроченный документ. Прошлую жизнь – прочь. Когда въехали, точнее чуть ли не вылетели на бешеной скорости, то в лицо посыпался дождь. Темно-серое, без просвета небо не напоминало о гостеприимстве. Сомнений не осталось: остров! Туманный, как известно, дождливый. Я удивился. Только что минуты назад было майское солнышко, а тут, оказывается, совсем другая погода. Каждая небесная капля казалась заряженной счастьем. Вода оставалась на моей серо-желтой одежде черными пятнами.

Это был не конец. Впереди новый каскадерский трюк – прыжок на скорости. Я сомневался. Я воображал, как это будет. Либо башкой в столб, либо под колеса – иначе не представлялось. Я решил: прыжок невыполним. Хотя однажды подвернулась возможность более-менее безопасного прыжка. Поезд остановился в деревне, названия которой не знаю. И я бы спрыгнул. Но заметил вокзальных работников в ярких, кажется (извиняюсь, что точно не помню цвет), зеленых куртках. Не исключалось, что поблизости и полиция.

Поезд тронулся: быстрее, быстрее… Я высунулся из тайника наружу. Вот-вот прыжок. «Куртки», которые неподалеку, заметили безбилетника. Один показывал рукой на меня. Поэтому я не прыгнул. И еще потому, что испугался – и столб, и колеса. Я человек среднего порога храбрости.

Поезд проезжал по возвышенности, откуда видно часть гигантского города с его муравьиной суетой. Лондон. Я надеялся, что улизну неарестованным. Пусть и знал, как охраняется выход. Зато пока не знал, насколько точно сбылось предсказание Джорджа Оруэлла. С Большим Братом не соскучишься. Полицейское государство.

Каша людей была на вокзальной платформе. Я выпрыгнул из тайника. Шел, хромая. Это, думал, онемевшие ноги. Засиделся. Моя испачканная одежда – еще как испачканная! Лицо, догадывался, тоже не лучше. Ведь нос то и дело чесался. Я снял с себя куртку. Вывернул ее наизнанку. «Чистой» стороной (если сравнивать с другой серо-ржавой) обмотал поясницу. Заодно взял под прикрытие часть испачканных штанов. Люди сторонились и пялились на меня. Брезгливость и любопытство. По уму-разуму стоило прорываться обратно, где рельсы. Так бы и сделал. Но вдалеке меня заметили вокзальные работники. Впрочем, может, мне почудилось. Так или иначе – они смотрели и быстро шли в мою сторону. Рельсы – позади них. Я бы смешался с толпой, но люди, брезгуя, пугаясь, сторонились меня, грязного, с запашком. Пассажир минус второго класса. Вместе с толпой я отступал от потенциальных преследователей. Спустился на эскалаторе. Поворот туда. Поворот сюда. Оказался перед очередью людей к пограничному посту. Проверка документов. Я – нелегал. Значит, не пройти. И вряд ли пробежать. Влип. Позади работники вокзала. Западня. Времени в обрез.

Был запасной план. Я обошел людей с чемоданами и сумками. Один возмутился парой слов, но, разглядев мой неряшливый имидж, замолчал.

– Мне нужно убежище. Please, – я сказал пограничнику.

Вот и весь запасной план. Надежда, что выиграю время и… сбегу из беженского лагеря. Спустя минуту я ожидал в комнате. Дверь загородили собой несколько вокзальных работников. Их щекотливый вопрос:

– Где ты проник в поезд?

– Во Франции, – я прятался в тумане конспираций.

– Опять оттуда!

– Вы уже достали ехать оттуда! – Это опасно! Ты мог погибнуть!

– Пустяки, – сказал я. – Не война. – Как ты сел в поезд?

– Когда он ехал, то я бежал за ним. И не поверите – догнал!

– Ты даже быстрее гепарда.

Они в срочном порядке советовали вернуться на родину и открыть английскую визу. Ага, держите карман шире. Фигушки отсюда выкурите подобру-поздорову. Они слишком, для моего уха, слишком быстро общались между собой. Я понимал не все. Непривычная скороговорка. Это же их родной язык. Но кое-что понял: «плохие бельгийцы», «плохие французы» не охраняют поезда.

В комнате была раковина. Над ней – зеркало. Я разглядел свое испачканное, будто у шахтера, лицо. Руки такие же. Странно. Ведь черной грязи не замечал. И еле-еле отмылся. Затем дочиста протер губкой раковину. Вещи, в которых был, переложил в пластиковый мешок. На мне остались только трусы. Из рюкзака вынул чистую одежду: майка, шорты, шлепанцы. Будто Майами, а не Лондон. Я брызнул на себя идеологически правильный парфюм David Beckham.

Несколько пятен остались на лице. Ноги – почернелые. Грязь пропиталась сквозь носки. Ноги не отмывал. Раковина – не ванна.

После двух кружек горячего чая я торжественно объявил:

– Спасибо за прием! Мне пора! Надо идти! Чао! – Подожди, парень. Не так быстро. Сейчас приедет полиция. Они решат, куда тебе идти.

Запахло тюрьмой. Перекрытый выход. Без шансов на побег.

Вначале появились медработники в зеленой униформе. Проверка моего пульса: прищепка на палец, монитор, сердце в норме. Заключение: буду жить.

После пришли полисмены:

– Откуда ты?

И тут я имел неосторожность глупо пошутить:

– I am guy from the sky. (Я парень с неба.)

– Go back to your sky! (Вали обратно на свое небо!)

– Ты зря шутишь. В Великобритании предусмотрен тюремный срок за нелегальное пересечение границы. – сказал другой полисмен.

Теперь понял, откуда дует ветер. Вовремя прикинулся бедным и несчастным. Глазки в пол. Даже наскоро имитировал горб на спине. Но прогадал. Вакансии бедных и несчастных, как мне объяснили, заняты. Более того, таких неуклюжих уже перебор. «Спасибо» Конвенции… Еще полиция напомнила, что британцы, видите ли, сюда не приглашали. Я возразил. Очень даже приглашали. Рекламное объявление прошло по всем западным телеканалам и газетам: «Здесь рассадник демократии и гуманизма. Горячий тур». А полисмены – что? А вот что: «Ха-ха! Какой наивный мальчик!»

Дальше поездка по Лондону в автозаке. Решеток на окнах не было. Догадывался и слышал, что стекло не пробьешь. За мной следили через видеокамеру. Пункт назначения неизвестен. Не тюрьма ли? Свинцовое одеяло туч не предвещало хорошую погоду.

И вот остановка перед розовыми зданиями, которые покрашены внизу бордовой полосой. Серые ворота. Наверху – колючая проволока. Да, тюрьма. Мой не первый каменный мешок для иностранцев. Надежда на свободу лопнула. Привезли. Доставили. Загнали. Это у них, кажется, называется «с корабля на бал». Забавно складывалась биография моих последних дней. Жизнь уличная. Роковой поезд. Тюремная жизнь.

Ворота открылись. Мы проехали в узкий проулок. Две машины тут не поместятся. По сторонам – здания из бордового кирпича. Тюрьма называлась Colnbrook. Вспомнилось, что здесь был Андрей…

За мной пришли два темнокожих тюремщика. Их униформа: черные брюки, белые рубашки. Из своего некоторого международного тюремного опыта (не примите за хвастовство, в порыве такого чувства рассказывают о себе иначе…) знаю, что евронадзиратели отдают предпочтение либо рубашкам беленьким, либо голубеньким. В отечественных тюрьмах наши надзиратели носили форму цвета хаки. Там, в натуре, сразу как на войне!