Юрий Авдеенко - Авдеенко Избранные произведения в 2-х томах. Т.2 Повести; рассказы

— Теперь, Ваня, уходи. Я буду мыть ноги.

Иноземцев без возражений поплелся в землянку.

Тамара сняла наушники. Попросила:

— Позови Галю.

— Она банится. — Иноземцев опустился на нары.

— Счастливая! Ванюша, принес бы ты еще воды. А Галя меня у аппаратуры подменит.

— Ладно, — сказал Ваня. — Только не вытерпел: — А честно сказать, лучше в окопах с ребятами, под пулями… Чем вашему полу прислуживать.

— Не догадываюсь, за что ты тут портки протираешь, — сказал Слива, обращаясь к сутулому, немолодому бойцу с интеллигентной внешностью. — А мы с Чугунковым здесь — чисто по недоразумению.

Чугунков, огромный мужчина — сапоги удивительного размера, — шевельнул вытянутой ногой и рявкнул густым басом:

— Справедливо отмечено.

Слива продолжал:

— У нас все, как в сказке, случилось: чем дальше, тем страшнее… Ты загляни в наши биографии. Антон Слива — с завода «Красный металлист», Да знаешь, какой я токарь! Мне цены не было. Бронь на заводе положили. Только я на фронт пожелал. Гансов бить.

— Вот и бьешь, — вставил Жора, бывший шофер.

Вздохнул Слива сожалеючи. Кисет вынул.

— И что я все о себе. Вы на Чугункова посмотрите. Образованный человек, восемь месяцев в техникуме учился… А что случилось? Идем лесом. Мычит корова. Живых людей поблизости нет. Думаем, жалко, пропадет скотина. А еще хуже — забредет к фашистам. Им достанется! Изжарили. И поесть толком не поели, как хозяйка объявилась.

Образованный Чугунков вспомнил:

— Тысяча и одна ночь…

Слива одобрительно кивнул:

— Ну… И пять лет. С заменой на штрафную роту.

Послюнявил бумажку: самокрутка готова. Закурил. И стал прилаживать полозья, выструганные из молодого граба.

— Не пойму, — сказал Чугунков, — зачем нас заставили делать эти санки.

Слива предположил:

— Может, раненых вытаскивать.

Бывший шофер Жора не без логики заметил:

— Штрафная рота — это тебе не санитарный батальон.

— Тут дело серьезное, — сказал боец с интеллигентной внешностью. — Я сам видел. В роту целый ящик ручных фонариков принесли. Старшина получал.

— Смотри, — кивнул Слива, который был хрупок и тощ, — доступ к старшине имеет. Уж точно, в писаря тщится выйти.

— Ерундишь, — сказал Жора. — Он лейтенантом был. Командиром батареи. Только вот в Кубани два орудия без нужды утопил.

— Ясно. Тогда все ясно, — согласился Слива.

— Ничего вам, товарищи, не ясно, — интеллигентный штрафник положил топор и поднялся во весь рост. Ему было около пятидесяти, и выглядел он очень усталым. — До войны я был архивариусом при народном суде.

Чугунков присвистнул:

— Судья… Ну и дела…

— Я вас прошу, не ругайтесь, молодой человек. Мат — продукт варварства и дикости, — архивариус взял свои санки, еще не законченные, и переместился несколько поодаль.

Укрытая рощей каштана, среди которого, однако, попадались деревья хмелеграба и лавровишни, перевитые лианами, рота занималась делом, казавшимся штрафникам странным. Однако приказ был ясен и лаконичен — на каждого человека изготовить одни санки.

— В этих местах и снег выпадает в январе — феврале. Да и то на две недели.

— Сдается мне, что салазки раньше потребуются.

Тоже правда. Спешку зря пороть не стали бы.

День уходил. Но солнце еще смотрело между гор. И в лесу было сыро и душно. Комары с тонкими, как иголки, крыльями беззвучно кружились в воздухе. Поблескивала паутина. Ее было много — и на кустах, и между деревьями…

— Вот бы у паука терпения подзанять, — пожелал бывший шофер Жора.

— Нашел кому завидовать, — возразил Слива.

— Я не завидую. Я бы в долг.

— Долги отдавать, не пировать. Расскажи лучше, за что попал?

— Я не попал. Я влип. Налетел по пьяной лавочке на каток. Машину разбил. А на морде ни одной царапины.

— Пустой ехал?

— Патроны вез.

И Жора разочарованно вздохнул. Нет. Он не раскисал так, как, например, архивариус, утопивший пушки, и полагал в первом же серьезном деле отличиться по-настоящему: или геройски погибнуть, или смыть пятно.

Когда он думал о серьезном деле, то понятию этому придавал несколько углубленный смысл, потому что уже сама борьба с нашествием была делом серьезным. Но как, допустим, в машине наряду с первой скоростью есть и третья, так и на фронте — одно серьезное дело другому не ровня. И если ты сидишь в обороне и шанс остаться в живых или умереть колеблется — пятьдесят на пятьдесят. То случаются и такие дела, когда цифровое соотношение бывает до жути страшным: девяносто девять против одного. Одного-единственного шанса выжить. И если штрафная рота попала в такое дело и с честью выполнила его, тогда всем — и живым, и мертвым — прощаются провинности, ибо произошло самое чистое искупление — через смерть.

Интервалы между шеренгами были больше обычного. Каждый нес санки. И они торчали над касками, словно рога. Широкая спина Чугункова раскачивалась перед Жорой, будто телега на ухабах. И скатка очень походила на хомут. Это сравнение лезло в голову, и бывший шофер злился — такая же скатка, может только меньше потертая, ехала и на нем; но правды ради не следовало забывать, что именно на скатке лежали санки и полозье не резало плечо.

Чугунков шел твердо и размашисто. Мелкий Слива едва поспевал за ним, мельтеша короткими, как обрубки, ногами. Отставать было нельзя. Дорога в гору карабкалась узкая. Глина, песчаник. И рота двигалась по двое, растянувшись точно оброненный клубок.

Все молчали. Даже Слива не болтал языком… Лицо архивариуса было мокрым от пота. И он глядел вниз, где камни шевелились под ногами, иногда скатывались с дороги и шуршали в цепком кустарнике, словно змеи. Гора, разворачиваясь, отступала назад. Но впереди вырастала новая. А за ней в расплывчатой дымке темнели другие вершины, лобастые и суровые.

Жора обожал дороги. Ему редко приходилось одолевать их пешком, но, сидя за баранкой, он смотрел в ветровое стекло, словно на экран, не задумываясь над тем, что видит, и не запоминая отдельных красот. Он воспринимал все сразу, как подарок.

Когда повернули за гору, спрятались от солнца. Идти стало легче. Слива вполголоса запел:

А кто не помнит? Девчонка — это тебе не геометрия. По геометрии у Жоры всегда плохо было. Из-за нее он, можно сказать, школу бросил. С восьмого класса шоферить пошел. Осенью любовь случилась. Кажется, с первого взгляда. А может, и не с первого…

Получил он аванс, в клуб пришел на вечер отдыха молодежи. Выпивши, конечно, пришел. Танцы там, веселье. Жаль, танцевать Жора не умеет, а веселье с ребятами какое, папиросы да треп. Дождался конца танцев. Девчонки выходят. Смешком брякнул:

— Девочки, возьмите нас в провожатые. Иначе заблудитесь.