Джеймс Чейз - Шутки в сторону

Он тяжело вздохнул. Затем подумал о том, как чуть не лишился жизни, прыгая по крышам, как Шварц чуть не свернул ему шею, и еще он подумал о жадности Дори.

«Радниц прав, – размышлял он, – я маленький человек на плохо оплачиваемой работе. Это мой шанс. Я бы не связался с Радницем. Каким-то образом я должен получить от него пятьдесят тысяч долларов и все же позволить Кэри остаться в живых. И сам я должен остаться живым. Вопрос – как это сделать?»

Затем он вспомнил о том, что сказала мадам Фуше о неизлечимой болезни Кэри. «Мне бы очень повезло, если бы Кэри умер после того, как я поговорю с ним. Тогда я был бы в выигрыше. Но почему Радниц так хочет избавиться от Кэри? – Он нахмурился и пожал плечами. – Это не мое дело. Я много лет работал с Дори за гроши. Теперь я на пути к большим деньгам».

К своему сожалению, он обнаружил, что чувство вины продолжало его мучить. До сих пор он не понимал, что заставляло его держаться рядом с Россландом. Он знал, что должен связаться с Дори, но также понимал, что не сделает этого.

Пока Гирланд завтракал в компании Борга, Дори сидел за своим столом в посольстве и разговаривал по телефону с Джеком Керманом.

– Не повезло, – сказал Керман. – Я обследовал каждый сантиметр этой квартиры, но он не хранил никаких записей, если вообще их вел.

Дори раздраженно махнул рукой:

– Хорошо, Джек, спасибо. Забудь.

– Слушайте, мистер Дори, Россланд начинает разлагаться. Разве мы не должны что-то предпринять?

– Да, конечно. Позвони в ближайший полицейский участок из кафе и сообщи о трупе в квартире Россланда. И быстро уходи.

– Я понял, мистер Дори. – Джек повесил трубку.

Дори потер усталые глаза, потом с отвращением посмотрел на кучу документов в ящике «Входящие». Он все время спрашивал себя: что же хотела предложить сенегалка, если из-за этого убили Россланда? Когда Дори потянулся за папкой, снова раздался телефонный звонок.

Это был капитан О’Халлорен.

– Похоже, нам повезло, мистер Дори. – Его командный голос оглушил Дори. – Сенегалка, подходящая под описание, которое вы дали, была на борту грузового судна, причалившего в Антверпене три дня назад. Я говорил с капитаном корабля. Он ничего о ней не знает. На протяжении всей поездки она оставалась в своей каюте. По его словам, она плохо переносила качку, а судно попало в шторм. Я отправил телеграмму в Дакар, и наш человек проверил адрес на ее посадочном билете. Такого места не существует. Она могла взять машину напрокат и поехать в Париж. Я проверяю.

Дори насторожился:

– Узнай у бельгийской и французской пограничной полиции, не помнят ли они ее. Ты поручил накопать информацию о ней в Дакаре? Если паспорт в порядке…

О’Халлорен немного скучающе ответил:

– Об этом позаботятся. Она могла путешествовать с поддельным паспортом. Французская полиция над этим работает: они проверяют парижские отели. Мистер Дори, мы не можем собрать информацию за пять часов. Пять дней. Во всяком случае, мы спешим. Я готов поспорить, что Роза Арбо – та женщина, которая вас интересует.

– Хорошая работа, капитан, – похвалил Дори. – Так держать, – и повесил трубку.

Несколько минут он сидел и раздумывал, а потом взглянул на часы.

Было без двадцати двенадцать. Он позвонил Жанин. После небольшой паузы она раздраженно ответила, но, узнав Дори, смягчилась:

– Джон, я была в ванной. Что слышно?

– Пообедай со мной в час, – сказал Дори. – Кажется, мы немного продвинулись вперед. Скажем, у Лассера?

– Хорошо, – сказала Жанин и положила трубку.

Без десяти семь Гирланд с портфелем под мышкой зашел в шумное кафе на авеню Моцарта. Он подошел к барной стойке и пожал руку бармену:

– Жан, в семь я жду звонок. Я буду вон там, в углу.

Седой огромный Жан весело ему подмигнул:

– Женщина, конечно же?

Гирланд ухмыльнулся:

– Кто же еще? Мартышка?

Попросив виски со льдом, Гирланд взял бокал и сел за столик в углу. Он нетерпеливо взглянул на часы и отхлебнул немного виски. Ровно в семь он увидел, как Жан машет ему. Из-за шума в кафе он не услышал телефонного звонка.

Он быстро подошел к стойке бара и поднял трубку:

– Это Гирланд.

– Да или нет? – раздался голос мадам Фуше.

– Да.

Он услышал, как она резко выдохнула.

– Деньги с тобой?

– Не все.

– Что ты имеешь в виду?

– Остальное ты получишь, когда скажешь, где он.

– Сколько сейчас ты мне отдашь?

– Две тысячи.

Наступила долгая пауза, и Гирланд вдруг задумался, не слишком ли он щедр к себе.

– Хорошо, – наконец сказала она. – Я буду в зале ожидания первого класса на вокзале Сен-Лазар в половине девятого. – И повесила трубку.

Гирланд положил трубку, помахал бармену, затем вернулся за столик. Он заказал антрекот с жареным картофелем, зеленым салатом и графин божоле.

В начале девятого Гирланд расплатился по счету и вышел на многолюдную улицу. Он долго искал такси и подъехал к станции с минутным опозданием. Быстро подошел к залу ожидания первого класса и на мгновение задержался, чтобы заглянуть в стеклянные двери.

Неподалеку на одной из скамеек сидела женщина с маленьким ребенком, пожилой мужчина держал на коленях неопрятный коричневый бумажный сверток и дремал. Напротив входа, в углу, сидела красивая негритянка, одетая в черное пальто. Ее длинные стройные ноги были скрещены, а руки сложены на коленях. В ней ощущались спокойствие и нереальность эбонитовой статуи.

Гирланд открыл дверь и вошел в зал.

Поезд медленно тащился к платформе за залом ожидания. Женщина взяла ребенка за руку и поспешила.

Гирланд замешкался, но негритянка кивнула ему, приглашая сесть рядом.

Гирланд был поражен. Меньше всего он ожидал, что будет иметь дело с африканкой. Он приблизился и сел.

– Мадам Фуше? – спросил он, ощущая чувственную привлекательность женщины.

– Да.

Он отметил, как ее большие влажные черные глаза пристально смотрят на его портфель.

– Деньги у тебя?

– Две тысячи долларов наличными.

– Могу я посмотреть?

Гирланд покосился на старика, который все еще дремал, затем раскрыл портфель и протянул ей.

Она посмотрела на содержимое:

– Ты уверен, что здесь две тысячи долларов?

– Да.

– Мне причитается больше.

– Позже.

Она помедлила, затем застегнула замок и положила портфель рядом.

– Ну? Где он? – спросил Гирланд.

– Диурбель, в ста пятидесяти километрах от Дакара.

Гирланд уставился на нее:

– Это значит, что он не в Париже?

– Я и не говорила, что он в Париже. Он за пределами Диурбеля, в саванне [1] В оригинале слово «буш» (bush), которое обычно используется применительно к ландшафту Южной Африки. Скорее, речь идет об опустыненной саванне, сухеле. – Примеч. ред. , где его никто не сможет найти.