Мик Геррон - Хромые кони [litres]

– Так я и думала, – сказала Тавернер.

Даффи и Лэм все еще были здесь. Снаружи, в оперативном центре, разнообразные группки сотрудников вернулись к своим служебным обязанностям, тем же самым, которые они выполняли до того, как заявление Лэма спровоцировало прибытие в здание умельцев; или, по крайней мере, делали вид, что выполняли, теперь, однако, еще менее убедительно. Все их внимание было приковано к тому, что происходило за стеклянной стеной.

– Я, конечно, могу ошибаться, – сказал Лэм, – но, согласно всей той хрени, которой кадровики регулярно засирают мне электронную почту, вам следовало эвакуировать здание.

– Именно на это ты и рассчитывал.

– Ну, если бы это оказалась настоящая бомба, то вам бы влетело по самое дальше некуда.

– Если бы эта штуковина лежала и тикала на заднем сиденье, когда машину отвозили на стоянку, мои ребята ее бы заметили, – сказал Даффи.

Умелец уже направлялся к выходу, докладывая на ходу в микрофон у ворота.

Тавернер подняла указательный палец и наставила на Лэма:

– Никакая эвакуация тебе была не нужна. Наоборот. Ты хотел дать возможность проникнуть сюда кому-то из своих.

– Думаешь, дело еще можно замять? – спросил Лэм. – Или все теперь полетело к чертям?

Паук Уэбб задом попятился в свой кабинет, задел край ковра и навзничь распластался на полу. Ривер стащил с головы балаклаву Моди и сунул пистолет Моди за поясной ремень на спине. Очень хотелось съездить Пауку по морде, но только в первую секунду. На то, чтобы выбраться из багажника, забросить фальшивую бомбу на заднее сиденье внедорожника и по лестнице подняться наверх, ушло совсем немного времени, но оно с самого начала было весьма ограниченно. А если Лэму все удалось, в здании скоро будет полным-полно настоящих умельцев.

– Мой аттестационный рапорт, – потребовал Ривер.

– Картрайт? – изумился Паук.

– Ты оставил себе копию. Где она?

– Ты из-за этого, что ли?

– Где она?

– Совсем охренел?

Ривер наклонился, ухватил его за ворот рубашки и приподнял:

– Слушай меня внимательно…

Он находился в Риджентс-Парке, при оружии и в некоем подобии штурмовой экипировки. Как только он попадется на глаза настоящим умельцам, его без разговоров пристрелят на месте. Кажется, это достаточно уважительная причина. Он вытащил из-за спины пистолет:

– Еще раз повторяю. Мне нужен мой аттестационный рапорт. Где он?

– Ты в меня не выстрелишь, – сказал Паук.

Ривер саданул его рукоятью в скулу. Паук взвизгнул, и на ковер вылетел осколок зуба.

– Точно знаешь?

– Сволочь…

– Паук… Я буду бить тебя до тех пор, пока не получу то, что мне надо. Понял?

– Да нет у меня твоего рапорта! На кой он мне вообще сдался?

– Лондонские правила. Помнишь? Ты сам это сказал. Ты играешь по лондонским правилам. И всегда прикрываешь свою драгоценную жопу.

Паук сплюнул кровищу на бежевый ковер.

– Как ты думаешь, сколько тебе осталось? Сколько осталось до того, как твои мозги окажутся на полу рядом с моим зубом?

Ривер ударил его еще раз:

– Это ты завалил Кингс-Кросс, и нам с тобой обоим это прекрасно известно. Синяя рубашка, белая футболка – или наоборот. Не важно. А надоумила тебя Тавернер, потому что ей было нужно срочно от меня избавиться. Но ты ведь не поинтересовался у нее почему, правда? Тебя это не волновало. Тебя волновал отдельный кабинет в Парке, и встречи с министром, и обещанный карьерный рост. Но копию моего аттестационного рапорта ты себе оставил. Потому что играешь по лондонским правилам и меньше всего доверяешь тем, кому оказал услугу. Где эта копия?

– Отсоси и выкуси, – сказал Паук.

– В последний раз спрашиваю.

– Если ты меня пристрелишь, то минутой позже пристрелят тебя. И тогда ты точно никогда не увидишь своего рапорта. Как тебе вариант?

– То есть ты признаёшься, что он у тебя.

В коридоре послышались шаги. Паук раззявил окровавленный рот, чтобы позвать на помощь, но не успел. Следующим ударом Ривер гарантировал устойчивую тишину.

Хасан, должно быть, вырубился. Да и кто бы не вырубился от удара топором? Керли огрел его обухом, коротко и быстро, прямо в лоб. Наверное, с минуту назад. В любом случае прошло достаточно времени для смены мизансцен. Ларри уходил по грунтовке, Керли бросился следом, нагнал и заорал на него. Холодный, пахнущий мхом ветерок доносил «тупой», «ссыкло», «мудила»…

Керли небрежно держал топор в руке. Похитители переругивались. Теперь, разумеется, они уже не три балбеса. Теперь они Лорел и Харди. Стэн и Олли. Снова вляпались в историю.

А вот и смешная реплика: иногда удар по башке помогает отряхнуть пыль с мозгов.

Это, конечно, было неправдой. Но сейчас Хасану хотелось думать, что это правда, а еще он думал о том, что сделал бы, если бы это и впрямь оказалось правдой. И решил, что в таком случае он бы поднялся на ноги. И он поднялся на ноги.

Вот. Уже лучше.

Покачиваясь на неверных ногах, он увидел вокруг себя огромное пространство. Пространство, окаймленное деревьями, но без стен, а над головой – небо. Теперь он его видел. На его фоне все отчетливее вырисовывались ветви. И где-то еще должно было быть солнце. Хасан не помнил, когда в последний раз видел солнце.

Он пошел вперед.

Земля под ногами была податливой и незнакомой. Это отчасти объяснялось его теперешним состоянием, а отчасти тем, что он находился в лесу. Хасан мог стоять на ногах и мог их передвигать; наверное, он даже мог изобразить некое подобие бега. Главное было смотреть под ноги. Смотреть, куда ступаешь. Он глядел на землю и воображал, что движется намного быстрее, чем на самом деле.

Если он оглянется, то увидит, как Керли и Ларри, забыв о ссоре, бросаются за ним. Керли – с топором в руках. Поэтому он не оглядывался, а сосредоточился на земле под ногами и на том, сколько уже прошел. Куда он шел, он не знал. Может, он уходил все глубже в лес, а может, перед ним вот-вот распахнется чистое поле… Последнее представлялось маловероятным. Все вокруг было таким густым и лесистым, что вряд ли внезапно сдаст свои позиции. Но с этим Хасан ничего поделать не мог, зато мог контролировать свое продвижение. С этой мыслью он споткнулся; упал головой вперед, выбросив руки перед собой, и не сдержал крика, когда резкая боль, начиная с запястий, обожгла все тело. Крик имел куда более серьезные последствия, чем боль.

Лишь теперь он оглянулся. Он думал, что ушел намного дальше. Расстояние, отделяющее его от Керли и Ларри, было вдвое меньше того, что ему представлялось. До них можно было дошвырнуть табуреткой. Оба пристально смотрели на него.

Хасан словно бы услышал, как лицо Керли расколола кривая ухмылка.

Поспешные шаги в коридоре миновали кабинет Уэбба, и Ривер выдохнул, одновременно разжав пальцы на воротнике Паука. Паук, будучи не в состоянии продолжать беседу, завалился на ковер.