Мик Геррон - Хромые кони [litres]

Прошла секунда.

– Прикалываешься? – спросил Даффи.

– Может, и не прикалываюсь, – пожал плечами Лэм и повернулся к Тавернер. – Говорю же, я к тонкостям не привык.

Отношения с охранно-пропускным контингентом оказались на практике не такими приятельскими, какими их воображал себе Паук Уэбб, тем не менее человеку всегда приятно продемонстрировать собственную осведомленность. Кто-то припарковал служебную Конторскую машину прямо перед входом, чем, разумеется, немедленно заинтересовал киборгов из охраны и пару молодцев Даффи, которые только недавно вернулись с разных заданий. Машину взяли в кольцо и держали до появления самого Даффи.

– И кто это был?

– Джексон Лэм, – сказал охранник постарше.

– Точно он?

– Я тут уже двадцать лет. Когда поработаешь с мое, тоже научишься узнавать Джексона Лэма.

Будь «салажонок» сказано вслух, оно не прозвучало бы так отчетливо.

Даффи отконвоировал Лэма внутрь здания и дальше в оперативный центр. Что происходило там, камеры не показывали, однако обратно Лэм еще не выходил.

Паук пожевал губу. Что бы там ни задумал Лэм, на этот раз, похоже, обойдется без полоумной тетки; да и присутствие Ривера не предвидится. Промямлив благодарности за предоставленные сведения, Паук отправился к себе наверх, не догадываясь о том, какими взглядами обменялись его информаторы, едва он повернулся к ним спиной. На лестнице он снова остановился у того же окна. Снаружи ничего не происходило. Он сморгнул. Снаружи что-то происходило. Перед зданием, взвизгнув тормозами, остановился большой черный фургон, и из его задних дверей, практически еще на ходу, высыпались один, два, три, четыре, пять силуэтов в черной форме, будто маскировочное чернильное облако. Оно метнулось в сторону спуска на подземную стоянку и исчезло из виду.

Все называли их умельцами. Паук Уэбб всегда полагал название дурацким; жаргонизм, который не должен был прижиться, однако прижился. Отряд быстрого реагирования, который в основном занимался нейтрализацией и ликвидацией. Ему приходилось видеть этих парней за работой. Но только во время учебных тревог. То, что происходило сейчас, вовсе не напоминало учебную тревогу.

Может, здание под угрозой? Но тогда почему нет оповещения, да и вообще все вокруг тихо?

За окном происходило прежнее ничего. Мелкие помехи. Ветер реорганизовал кроны деревьев; проехало такси. Ничего.

Уэбб тряхнул головой. Бессмысленный театральный жест, учитывая, что он в полном одиночестве. Как и всегда, впрочем. Самое смешное, что последним человеком, с которым у него завязались тесные отношения, стал именно Ривер Картрайт. Некоторые из курсов подготовки, на которых они были вместе, невозможно успешно пройти, предварительно не обзаведясь союзниками. Это называют дружбой. Раньше он думал, что их с Картрайтом жизни и карьеры пойдут параллельным курсом, однако этого не случилось, в основном по той причине, что Паук постепенно осознал очевидный факт: Ривер превосходит его практически по всем параметрам. Причем превосходит настолько, что ему даже нет нужды выставлять это напоказ. Именно такие очевидности и подрывают союзнические отношения.

Он поднялся по лестнице. Прошел еще один пролет, открыл дверь в свой коридор, и в висок ему уперся ствол умельца.

– Все, – сказал Ларри. – С меня хватит. Дальше можешь сам, если хочешь.

– Ты что – уходишь?

– А ты что – не видишь, что все нахер просрано? Мы же собирались просто пугануть его. Заснять и выложить. Показать, что не шутки шутим.

– Страшилками их не проймешь.

– С меня достаточно. Ты пришил оперативника, чувак. Дальше я пас. Вернусь в Лидс и, может…

И может, спрячется под кроватью. Доберется до дому, затаится и будет молить, чтобы как-нибудь пронесло. Зажмурится крепко-накрепко, и, может быть, окажется, что ничего этого не было.

– Без мазы, – сказал Керли. – Никуда ты отсюда не сдристнешь, сучара.

Ларри бросил штатив на землю и швырнул камеру. Камера упала под ноги Керли.

– Хочешь снимать кино? Вот сам и снимай.

– И как, по-твоему, я буду…

– Мне плевать.

Ларри затопал прочь по грунтовке.

– А ну, вернись!

Ответа не последовало.

– Я сказал, вернулся сюда, быстро!

– Бойцы, – сказал Хасан. – Реально бойцы, ага.

– Заткни свое поганое хлебало!

– А то что? – спросил Хасан.

Пузырь внутри лопнул. За эти кошмарные дни Хасан обгадился, обмочился, истек по́том и обрыдался от страха. А теперь он перешагнул черту. Все худшее было позади. Он уже прошел страшное испытание смертью: осознал, что она неминуема, но, к своему всепоглощающему стыду и унижению, был готов на все что угодно, лишь бы ее избежать. А теперь задуманное его убийцами предприятие разваливалось у него на глазах.

– Давай, давай, снимай, выкладывай в интернет, мразь нацистская. Ну что? Ой, погоди. Вот так облом. Одному-то тебе не управиться, правда?

В бешеной ярости Керли хватил его топором.

Четверо сидели за столиком. Тарелки унесли. После того как вернулась Кэтрин, сделав звонок с таксофона, и после того как они еще раз, что повсеместно случается в тесных компаниях, проговорили и подтвердили все то, что им и без того было известно, – что она позвонила в полицию, объяснила, кто она такая, какой информацией располагает и каким образом эту информацию получила, – никто не проронил ни слова. Хо отложил ноутбук, а Луиза, подавшись вперед и уперев ладони в подбородок, поскрипывала зубами. Мин сидел, выпятив губы, что свидетельствовало о пребывании в глубокой задумчивости. Кэтрин же беспокоилась по поводу малейшего внезапного шума, словно каждый перестук фаянса и каждый звяк оброненной ложечки предвещала катастрофу.

По Олд-стрит то и дело проносились порционно машины, разбиваемые на группы светофором неподалеку.

Мин кашлянул, собираясь что-то сказать, но передумал.

– А знаете что? – сказал Хо.

Никто не знал.

– Мой мобильник, оказывается, у меня в кармане. – Он выложил телефон на стол, чтобы все удостоверились воочию. – Представляете? Все это время, пока Кэтрин бегала к телефону у сортира, мой мобильник лежал у меня в кармане.

Кэтрин посмотрела на Луизу. Луиза посмотрела на Мина. Мин посмотрел на Кэтрин. Все вместе посмотрели на Хо.

– Да уж, – сказал Мин. – Круто. Вот тебе и гуру информационных технологий.

А потом они снова сидели и ждали.

В оперативном центре появился человек в черном – умелец. Под мышкой он нес картонную коробку. Он вошел в кабинет Дианы Тавернер и положил коробку на письменный стол. Из коробки доносилось громкое тиканье.

– Надеюсь, это не бомба, – сказала Тавернер.

Человек в черном помотал головой, поднял крышку и поставил Тавернер на бювар настольные часы Лэма. Деревянный корпус и улыбчивый циферблат смотрелись неуместно в суперсовременном интерьере кабинета.