Николай Леонов - Операция «Викинг» [сборник]

«Волга» шла мягко и ровно, стрелка спидометра подрагивала у цифры восемьдесят.

Зверев отдаст все, если в опасности окажется жена или дочь. Но к такому оружию Петерс никогда не прибегает, оно в нашей стране невозможно. Версия из плохого фильма. Все должно быть значительно проще. Петерс прощупывал окружение Соколовского и случайно встретил единомышленника? Зверева не принуждали, он пошел на вербовку сам. Ненависть? Считает, что незаслуженно обидели в спорте? Он пробился на другую дорогу. Пробился, но не простил? Похоже, но мало. Слишком силен, удачлив. В основном слабые неудачники злятся и ненавидят; социальным устройством объясняют собственную никчемность и слабоволие, его винят в непризнании отсутствующего таланта. Сергееву хорошо знакомы фразы: «трагедия нестандартной личности», «стандартизация, непризнание индивидуальности», «уравниловка», «невозможность инициативы».

Сергеев оглянулся. Справа мелькнул Курский вокзал, сейчас появится памятник Лермонтову. Сергеев до отказа опустил боковое стекло, высунул голову, ветер ударил по лицу Он сидел так до тех пор, пока не проветрил голову окончательно. Хотелось выкурить сигарету. Он упрямо набил трубку, которую в последние дни вдруг возненавидел, проехал мимо Петровки, нырнул под площадь Маяковского и остановил машину у театра.

— Товарищ водитель, заприте машину, — окликнул прогуливающийся у памятника Маяковского постовой милиционер. — Я здесь не для того, чтобы стеречь вашу «Волгу».

— Она не угоняется, товарищ старшина, — ответил Сергеев. Ему почему-то стало весело.

— Я сказал, заприте. — В голосе старшины глухо звякнул металл. — Иначе я ее отгоню к отделению милиции.

— Серьезно, не угоняется. Дрессированная. — Сергеев совсем развеселился.

— Подойдите.

Старшина внимательно посмотрел ему в глаза и шумно потянул носом.

— Выпил, что ли? — заговорщицки спросил он, еще раз принюхался.

— Не употребляю, товарищ начальник.

— Все не употребляют, водитель от скорости пьянеет. — Старшину потянуло на философию, но он взял себя в руки, посуровел. — Запри, а то оштрафую. Машина грязная, разворачивался, подфарник не включил.

«Волга» у Сергеева грязной не бывала, поворот он, конечно, показал, но майор Сергеев в данный момент был лишь «частником», потенциальным аварийщиком, раззявой, человеком, с точки зрения старшины, опасным для общества и его, милицейского, покоя. Кроме того, водителю нельзя спускать, иначе он на своем транспорте черт те что наделает.

— Товарищ старшина, вы здесь всегда дежурите? — спросил миролюбиво Сергеев.

— Бывает, а что?

— Вот вам ключи. — Сергеев отдал ключи, взял старшину под руку, подвел к «Волге». — Если вы машину заведете, с меня бутылка коньяка, если нет, то в ваше дежурство я всегда ее открытой оставляю. Договорились? Я теперь здесь часто останавливаться буду.

Старшина слушал внимательно, в его глазах появилось любопытство.

— Договорились, — рассудительно произнес он. — Предупреждаю, товарищ водитель, я все ваши секреты наизусть знаю. Может, передумаете?

— Рискую! — бесшабашно заявил Сергеев, ударил бы шапкой о землю, да был без головного убора.

Старшина сел за руль, внимательно оглядел приборный щиток, пошарил под ним, повертел руль, проверил ручной тормоз. Он был тертый калач, этот старшина, не торопился. Он выбрался из машины, поднял капот. В это время кончился спектакль, из театра стала выходить публика. Сначала выскочили люди, которые всегда везде опаздывают. Они и в театр приходят, словно в обеденный перерыв, сидят, нетерпеливо сучат ногами. За ними пошла публика посолидней — вот зашел, недавно дружок просил работу его посмотреть. Они после спектакля, как правило, отправляются ужинать. Появляются и тут же возвращаются в фойе театралы. Многих придется выгонять, они всегда кого-то ждут, окончательно уходят только вместе с последним актером.

Интересно, сколько разгримировывается и переодевается Павлова? В тот раз она была готова довольно быстро. Вдруг ее кто-нибудь ждет? Наверняка у актрисы есть поклонники. Сергеев придирчиво оглядел толкающуюся у театра публику.

— Готовьте коньяк. — Старшина, о котором Сергеев уже забыл, хлопнул капотом, сев за руль, хотел включить мотор.

— Не шали, бандюга! — Голос Сергеева, записанный на вмонтированный под приборный щиток магнитофон, звучал насмешливо. — Оставь машину в покое и отправляйся домой. Ха-ха-ха! — засмеялся магнитофон женским голосом. — Какой угонщик нашелся! Оставь, добром прошу! — включился в беседу густой бас. — Сейчас милицию позову, паршивец!

Сергеев быстро протянул руку, дернул рычаг скорости.

— Простите, товарищ старшина. — Он поклонился. — Сейчас бы милицейский свисток раздался.

Старшина вылез из машины, протягивая ключи, сказал:

— Признаю себя побежденным. Советую запатентовать, товарищ. — Он козырнул и поспешно направился к кинотеатру «Москва».

Сергеев нырнул в машину, подал ее немного назад. Мог появиться Андрюша Маслов, видеться с ним не хотелось.

Действительно, Андрюшка выскочил буквально через минуту, опрометью бросился к метро. Вышли и другие актеры, Павловой все не было.

Сергеев прождал до половины одиннадцатого и решился зайти в вестибюль.

— Танечка репетирует, — сказала билетерша, отложив клубок ниток, и внимательно оглядела Сергеева. — Вы с телевидения будете?

— С телевидения, — соврал Сергеев.

— Что-то я вас не знаю. — Билетерша потеряла к Сергееву всякий интерес, взялась за клубок. Близоруко прищурившись, посмотрела на часы. — Ночная съемка, что ли?

— Ночная, — сокрушенно вздохнул Сергеев. — Во сколько Павлова освободится?

— Несерьезная у вас организация, — не отвечая на вопрос, говорила женщина. — Разве же можно цельным куском снимать? — Она строго взглянула на Сергеева. — Вы когда ж монтировать-то начнете?

— Да скоро, наверное, — Сергеев пятился к двери. Он не хотел, чтобы Павлова застала его здесь.

— Второй год слышу. Да садись ты. Татьяна в одиннадцать выйдет. Сам-то в одиннадцать кудай-то выступать поедет, девчонка-то и освободится.

Сергеев поблагодарил, выскочил на улицу. Уехать, что ли? Полчаса подождать пустяк, но несолидно получается, ждешь у подъезда, как мальчишка. Он в нерешительности обошел свою «Волгу», протер замшей ветровое стекло, щелкнул ни в чем не повинного Микки-Мауса по носу, решив не отступать, отправился в «Пекин».

Уж чего не ожидал Сергеев, так это полупустого зала. Метрдотель выслушал просьбу, предупредил, что в полдвенадцатого закрывают, подвел к столику.

— Здесь удобно будет? — Спохватившись, сказал: — Оркестр свою работу заканчивает.

— Очень жаль, — почему-то ответил Сергеев, сделал заказ, оставив залог, бегом вернулся к театру.