Ричард Деминг - Молчание желтого песка. Смерть толкача

Но было поздно. Я успел заметить предательские крошечные шрамы на внутренней стороне руки от кисти до локтя, оставленные бесчисленными уколами.

Я долго в упор смотрел на неё, она тоже не отрывала от меня взгляда. Я перевел дыхание.

— Некоторые поступки казались мне странными, — негромко сказал я, хотя мне следовало всё понять, когда ты уложила меня в постель при первой встрече. У наркоманов не срабатывают сдерживающие центры.

Спрыгнув с постели, Беверли набросила блузку, торопливо застегнула пуговицы и надела юбку. В следующее мгновение, сунув ноги в туфли, она метнулась к двери. Она ни разу не повернула головы в мою сторону.

Я встал у двери, загораживая ей путь:

— Не спеши, Беверли. Давно ты сидишь на игле?

— Тебя это не касается, — ледяным тоном ответила она.

— Касается, и даже очень. Я расследую дело об убийстве толкача, которого застрелили в твоем присутствии. Интересно, что ты наркоманка. Героин ты покупала у Бенни.

— А если и у него, что из этого? — процедила она сквозь зубы. — Я не убивала его. Зачем мне перекрывать себе кислород?

Некоторое время я задумчиво разглядывал её:

— И у тебя нет признаков ломки. Кто снабжает тебя теперь, когда Бенни нет в живых?

— Никто. Я больше не употребляю наркотики.

Я покачал головой:

— От этой привычки так легко не избавиться. Наверное, брат помогает тебе облегчить процесс отвыкания. В больнице для него открыт доступ ко всем наркотикам, кроме героина. Он вне закона даже у врачей. Какую замену он тебе предложил?

Беверли не отвечала, молча глядя на меня. Я не произнес ни слова. Потом она обхватила голову руками и зарыдала. Я довел её до стула, усадил и позволил выплакаться.

Вытерев слезы, она сказала:

— Больше всего я боюсь, что у Нормана будут из-за меня неприятности. Он чудесный человек. Он дает мне ровно столько, сколько необходимо для успокоения нервов. И каждый раз уменьшает дозу. Я верю, что он меня вылечит.

— Конечно, — сказал я, — в специальных лечебницах уйма людей, решивших добровольно покончить с этой заразой.

Я говорил правду. Желающих поставить крест на пагубном пристрастии к наркотикам действительно немало, но мне известны лишь единичные случаи, когда из лечебниц вышли полноценные члены общества, люди с обновленной психикой.

Большинство, едва оказавшись на свободе, немедленно принимались за старое.

— Да, Норман вылечит меня! — с воодушевлением сказала она. За короткое время я уже уменьшила дозу до четверти зерна в день.

Четверть зерна — и она считала это успехом!

Пока она сотрясалась от рыданий, мой мозг усиленно работал. И постепенно мне становилось всё яснее, что произошло в их доме в день убийства. Взяв телефонную трубку, я набрал номер управления и попросил передать срочную информацию ближайшей к дому четыреста двадцать семь по бульвару Кларксен патрульной машине.

Закончив разговор, я сказал:

— Поднимайся, я отвезу тебя домой.

— У меня своя машина.

— Она постоит здесь.

Когда мы подъехали к дому, возле него стоял патрульный джип. Крышка канализационного люка рядом с подъездом была открыта, над ней стоял полицейский и светил фонариком вниз.

Когда мы вылезли из машины, полицейский поднял голову и спросил:

— Вы сержант Руд?

— Да. Как успехи?

— Нормально. Мой напарник нашел его. Сейчас вы сможете с ним поговорить.

Из люка показалась голова, и второй полицейский вылез на тротуар. В руке он держал небольшой никелированный револьвер.

Я изучил револьвер. Это был старинный бескурковый «смит-вессон» лет пятидесяти, если не старше.

— Наверное, он уже давно в вашей семье, — сказал я Беверли. — Неудивительно, что оружие не зарегистрировано в полиции.

— Это револьвер моего отца, — глухо отозвалась она.

Вместе с Беверли мы прошли в квартиру. Норман уже лежал в постели. Когда я зажег свет, он сел и молча посмотрел на нас.

Заметив потерянное выражение на лице сестры, он побледнел.

Я сказал:

— Мы только что достали револьвер из люка. Задержись эта женщина у окна ещё минуту-две, она обязательно увидела бы, как вы его туда бросаете.

— Ты рассказала ему? — спросил он Беверли.

Она с несчастным видом покачала головой:

— Он догадался сам, когда узнал, что я наркоманка.

Норман Арден встал и начал одеваться.

— Не расскажете, как всё произошло? — спросил я.

— Почему не рассказать? — безразличным тоном ответил он. — Я и сейчас не жалею о том, что сделал, и снова убил бы его. Возможно, вы поступили бы так же, увидев, как ваша сестра стоит на коленях перед мерзавцем и вымаливает дозу.

— И в это время вошли вы?

— Да. Я видел, что с ней творится, наблюдал весь вечер. Она даже открыла дверь в коридор, чтобы не пропустить его появления. Её било как в лихорадке. Когда он начал вставлять ключ в дверь, она пулей метнулась к нему. Сначала я намеревался просто передать его полиции. Я умышленно выждал пятнадцать минут, рассчитывая войти в квартиру, когда он будет делать ей укол, а потом держать его на мушке, пока не явится полиция… Но вышло иначе, потому что героина у него не было.

— Тогда почему вы его убили? — спросил я.

Следующие несколько фраз он произнес, закрыв глаза:

— Они были в кухне, он варил кофе и пытался её успокоить. Она стояла перед ним на коленях и умоляла сделать ей укол, а он повторял, что героина у него нет, потому что у него неприятности с полицией и он выбросил весь свой запас. Сестра с криком отчаяния обхватила его ноги, сказала, что не только заплатит двойную цену, но тут же ляжет с ним в постель. — Норман открыл глаза и спокойно закончил: — И я его застрелил.

Некоторое время никто не произносил ни слова. Первым нарушил молчание я:

— Точно так же вам следует говорить и на суде, док. Если присяжные признают за вами более тяжкое преступление, чем неумышленное убийство, разницу в сроке отсижу я. Вы готовы?

— Готов, — равнодушно ответил он.

Меня одолевали мрачные мысли, и я чувствовал, что мне необходимо отвлечься. Поместив доктора Нормана Ардена в камеру, я отправился в клуб «Палас», но вдруг вспомнил, что сегодня у Эйприл выходной.

Два часа ночи — чертовски неудобное время для визита к молодой леди, но я всё-таки решился.

Парадная дверь её дома была заперта, но я знал её комнату на четвертом этаже, именно в том окне горел свет. Я нащупал под ногами крошечный камешек и бросил его в окно. Занавески раздвинулись.

Когда Эйприл разглядела в полутьме меня, её лицо осветилось радостью.

Через минуту она вышла из дома:

— Я верила, что ты зайдешь. Не иначе как я сошла с ума.

— Я же обещал.

Я усадил её в машину.

— К которому часу тебе завтра на работу? — спросила она.

— Приказано к десяти, но я возьму отгул.