Питер Чейни - Непростые условия

— Будьте спокойны, — заверила Патриция и встала. — Мне пора. Не рискуйте понапрасну, Слим, вы же знаете, я буду беспокоиться о вас.

— Я буду предельно осторожен. Патриция улыбнулась.

— Вы настоящий мужчина, Слим, в вас есть изюминка, я уверена в этом.

— Я тоже, — улыбнулся Кэллаген, — только не знаю, где она зарыта. До встречи, Патриция.

После ухода Патриции Кэллаген достал из кармана список, переданный ею. Вытащив из бумажника несколько банкнот, полученных от Корины, он сравнил номера: они совпадали, как он и думал.

Кэллаген улыбнулся: Корина обманывала не только сестру, но и Донелли. Детектив не сомневался, что банкноты, лежащие перед ним на столе, были из последнего платежа Виолы. Корина оставила их себе, в этом, по-видимому, и заключалось объяснение «возросших» требований Донелли.

Кэллаген положил банкноты и список в карман, спустился в гараж, сел за руль машины и не спеша, поехал по пустынной дороге в сторону Хэнтовера. Он пытался проанализировать события последних дней и с удовлетворением отмстил, что из разрозненных кусочков мозаики стала вырисовываться общая картина.

Без пяти минут три Кэллаген припарковал свой автомобиль у опушки небольшого леса, окаймляющего склон холма между «Темной рощей» и шоссе, ведущего на Истбурн. Он пошел по тропинке вверх по склону холма мимо знакомой стены, окружающей усадьбу.

Виола Аллардайс ждала его у калитки. Солнечные лучи, оживлявшие унылый пейзаж, окрасили светлые волосы в золотистый цвет, который подчеркивал тон легкого верблюжьего пальто, накинутого на плечи.

«Что за женщина, — восхитился Кэллаген. — Ради нее не жалко никаких усилий».

Когда он подошел поближе, лицо Виолы озарилось улыбкой.

— Добрый день, — сказала она. — Вы неизменно действуете на меня как оазис в безводной пустыне на путешественника.

— Меня впервые называют оазисом, — рассмеялся Кэллаген. — Но я с благодарностью принимаю этот комплемент, что бы он не означал. У меня есть для вас несколько важных сообщений — надеюсь, приятных. Я хочу, чтобы вы знали истинное положение вещей на тот случай, если мне придется неожиданно уехать.

Виола подняла брови. Кэллаген готов был поклясться, что никогда в своей жизни он не встречал таких восхитительных глаз. Их сияние ослепляло его.

— Но вы не навсегда покидаете нас? Мне горько бы было слышать это.

— В самом деле? — спросил Кэллаген, подумав, что единственной причиной, которая могла бы заставить его уехать, была опасность в лице инспектора Гринголла, но он не стал распространяться об этом. — Расскажите мне, почему мой отъезд пугает вас? — Виола повернула голову, бросила отсутствующий взгляд поверх калитки на пустынные поля и тихо произнесла:

— Знаете, я не могу этого объяснить. Я слишком долго чувствовала себя одинокой и несчастной. Вы принесли мне надежду, и единственные светлые мысли у меня сегодня связаны с вами.

Кэллаген улыбнулся.

— Мои акции растут, — пошутил он. — Я уже не просто оазис в пустыне, но и источник светлых мыслей. Могу я надеяться, что ваша неприязнь ко мне с недавних пор поубавилась?

Все еще продолжая смотреть в сторону, Виола сказала:

— Зачем сегодня вспоминать об этом?

— О'кей, — согласился Кэллаген. — А теперь приготовьтесь к потрясению: вы никогда не были миссис Руперт Шэрфем. Более того, вы никогда юридически не были замужем и, таким образом, никогда юридически не нарушали завещания вашей матери. Вы законная владелица «Темной рощи» и всего состояния. Что вы на это скажете?

Виола недоуменно посмотрела на него.

— Что вы хотите этим сказать? Может быть, вы просто смеетесь надо мной?

— То, что вы слышали, — правда. Все не так скверно, как кажется. Вам повезло, что война началась сразу же после вашей так называемой свадьбы. Если бы Шэрфем не вступил в Королевские ВВС, вам пришлось бы жить вместе. Боюсь, это не доставило бы вам радости.

— Послушайте, — сказал Виола, — объясните толком, что значат ваши слова? Вы понимаете, какое это имеет для меня значение?!

— В 1938 году, — объяснил Кэллаген, — Руперт Шэрфем работал танцовщиком в заведении под названием «Роузхилл Данс Холл» в Кейптауне. Тогда же он женился на женщине по имени Эрнестина Росслайер.

У нее есть ребенок от этого брака, и она до сих пор разыскивает Шэрфема. Ныне она работает на ферме в местечке Эрманос, провинция Кейптаун. Следовательно, женившись на вас в 1939 году, Шэрфем уже нарушил закон. У человека не может быть двух жен.

— О, Господи! — воскликнула Виола и прислонилась к стене.

Кэллагену показалось, что она упадет в обморок, но Виола справилась с собой.

— Это замечательно, — тихо сказала она. — Вы возвращаете мне жизнь!

— Да, спасительное известие, — согласился Кэллаген. — И весьма своевременное: одним махом снимает все вопросы.

— Теперь все будет в порядке? — спросила Виола. — Я так счастлива!.. Вы вполне уверены в своих словах?

— Полностью, — успокоил ее Кэллаген. — Я получил полное досье на Шэрфема, включая результаты служебного медицинского обследования и подробное описание его деятельности в Кейптауне. Инструктор танцев из «Роузхилл Данс Холл» и пилот Руперт Шэрфем — одно и то же лицо! Мой агент на днях пришлет копию свидетельства о браке. Когда оно окажется у нас в руках, мы потребуем расторжения вашего брачного контракта. Так или иначе, вы остаетесь мисс Аллардайс.

— Я начинаю думать, что вы добрый волшебник. — Кэллаген вздохнул.

— Боюсь, найдутся люди, которые не разделят вашу точку зрения.

Виола пристально посмотрела на него.

— Меня не интересует чужое мнение. Я навсегда останусь при своем… навсегда.

— Ну что ж, весьма похвально с вашей стороны. Теперь перейдем к менее приятным новостям. Боюсь, они покажутся вам не столь радостными.

Ее лицо вновь стало серьезным.

— Новые осложнения? — спросила она.

— И да, и нет. Они не касаются непосредственно вас, — сказал Кэллаген. — Речь идет о Корине. Должен признать, хотя она и является моим клиентом, но мне ее общество не доставляет большого удовольствия.

— Я и не подозревала, что Корина — ваш клиент, — сказала Виола после непродолжительной паузы.

— Вы и не могли этого знать, — добродушно согласился Кэллаген. — Иногда люди обращаются ко мне за консультацией, и я обычно стараюсь не разочаровывать их. Корину интересовало авторство анонимного письма. У нее были соображения на этот счет, и она хотела их проверить. Она подозревала Донелли и заплатила 75 фунтов, чтобы я проверил ее предположение.

— Ну, и что же? — поинтересовалась Виола.

— Полагаю, вы имеете право узнать результат, тем более, что эти 75 фунтов были частью тех денег, которые вы недавно передали ей для Донелли. Многообещающая молодая особа, не правда ли? Готова обмануть родную сестру. Кстати, сколько вам пришлось заплатить?