щуп

***

Приближаясь к условленному месту, он тряхнул головой, проверяя работоспособность. Понтал и прогулка сделали свое дело, боль утихла. Ратуша была рядом, и приходилось двигаться медленнее, - людская толчея навязывала свой ритм, укрощая ретивых и подстегивая неторопливых. В целом царило какое-то игривое настроение, чем и отличалась здешняя барахолка от мрачновато-крикливых городских рынков. Тут и там смеялись, в свете фонарей поблескивали молодозубые оскалы. С гитарой в руках, пританцовывая драными кроссовками на снегу, пел черноволосый, смахивающий на цыгана человек. Девица с отрешенным взором стойчески держала над косматой головой барда раскрытый зонт. Играл косматоголовый так себе, а вот голос кое-чего стоил. Леонид приостановился. В песне мелькали фразы о беспричинной тоске, о вагонах, о брошенных навсегда городах. Само собой повеяло прошлым. В студенчестве они тоже обожали петь нечто подобное. Минуту, другую он стоял, слушая, пока не заметил, что мышцы ног и рук совершенно окаменели. Это действовал таким образом голос косматого певца. Усилием воли он заставил себя расслабиться. Надо же! Такой пустячок - музыка в подворотне! Он тронулся дальше.

Где-то слева звонко столкнулись граненые стаканы. Кто-то, радостно визжа, захлопал в ладоши. Леониду показалось, что визжит девушка, но он ошибся, - визжал накурившийся конопли подросток. Хриплоголосый обладатель стакана, явно играя на публику, зычно объявил:

- Ударим по базе транзистора! Чтоб до сопель зеленых! До короткого!..

И тут же послышался звук поцелуя.

Леонида поднесло к ступеням Ратуши. Чем дальше, тем больше. Здесь уже не столько торговали, сколько беседовали. Сидели на корточках, на картонных и дощатых ящиках, матом крыли президента и депутатов, толковали о воюющем юге, просто философствовали. Кто-то вещал про войну на юге, кто-то плакался по поводу того, что вся наша история - голимое вранье. Поневоле Леонид задерживался то здесь, то там, потому что некоторых и впрямь стоило послушать.

- ..Не созрели мы для демократии, ясно? Не созрели - и все тут. Европа веками к ней шла, а мы - раз - и в дамки? Нет, братцы мои, не получится. В семнадцатом уже сиганули кузнечиком, и что вышло? Считай, все бывшие сателлиты возбухнули. На хрен никому советский строй оказался не нужен! Точно паранджу какую сбросили. Только ведь и в капитализм хитрой цапой не пролезешь. Пиночет сколько старался, жилы рвал из народа! И правильно делал. К гомеостазису тоже надо еще придти. А мы навыбирали этих клоунов в парламент и глядим теперь, как они языки чешут.

- А я вообще против всех этих дум. Сам подумай, на фига? Выбираю я, скажем, мэра, так я с него и спрошу потом. Как с того же президента. А когда кодла - это всегда анонимность. Их там три сотни рыл, поди проверь, чем они там занимаются!..

- ..Давным-давно умнейшие из умнейших задумывались над первопричиной собственной неудовлетворенности. Недостаток и очевидная эмбриональность ЭТОГО бытия прямо-таки била по глазам. Но таким же очевидным было иное: явного ответа нам, пребывающим в этой жизни, не приоткроется. И мудрые снова и снова приходили к печальной дилемме - печальной, потому что примирение с загадочностью бытия - вещь недоступная для человеческого большинства. Возможно, потому оно и обречено на страдания, на псевдопрогресс. Не ведая пути гуманоидное сообщество ломится сквозь густой лес. Мертвая асфальтовая дорога - результат его движения! Более ничего.

Леонид оглянулся на философа. Седенький сморщенный мужичок. Сидит на каком-то ящике, говорит и смотрит в пустоту. Поблизости никого нет. Оратор без публики.

- Физкультпривет!..

Логинов вздрогнул. Рядом стоял знакомый "шпик". Довольный, что сумел застигнуть гостя врасплох, паренек взял его под локоть, потянул за собой.

- Пошли. Мы тут арендовали один зал. Посторонние там, понятно, тоже есть, но наши все там. Две трети актива.

"Арендованный" зал оказался запружен народом в той же мере, что и все прочие помещения, но выбирать не приходилось. Леонид издали разглядел Олега, скупо кивнул.

- Все. Я линяю, - "шпик" покровительственно улыбнулся и исчез.

- Ну как тебе здесь? - пожимая руку Леониду, Олег глазами обвел высокие потолки. - Бывал когда-нибудь?

- Забегал... По-моему, экологи правы: психосфера вконец засорена.

- Так это не экологи, а психологи, хотя... Давай не будем про психосферу, - Олег проталкался к дальнему углу.

- Что, задевает?

- Да чепуха все это! - Олег поморщился. - Жупел и стимул для черных сотен. Людей становится больше, больше становится нетопырей. Но процент примерно тот же.

- Ты уверен? Насчет процента?

- На все сто, - Олег стеснительно улыбнулся, и Леонида вновь поразила странная эта двойственность: сочетание мягкости и максимализма, напористости и способности смущаться. В первую их встречу Леонид обидел Олега, назвав Кошевым, бригаду его сравнив с молодогвардейцами. Возможно, подобное сравнение всплывало не впервые. Подросток вспыхнул, но обиды постарался не выказать. Это Леониду понравилось.

В эту минуту на старый, с обугленными стенками бочонок взобрался носатик в очках, с черной прядью, закрывающей треть лица. Сгрудившиеся возле бочки зашикали, призывая к тишине. Слабым, отнюдь не дикторским голосом, но с должным прононсом носатик заговорил стихами:

- В том прежнем доме, где я жил,

Внизу располагалась касса,

Там продавали эскимо,

Значки и странные билеты

На поезд, что отходит в Ад.

Один билет достался мне,

И вот я здесь...

Справа от Леонида кто-то оглушительно засвистел. Группа девиц с раскрашенными акварелью лицами возбужденно заблажила. Олег чуть улыбнулся.

- Не надо их трогать, понимаешь? Они, конечно, идиоты, но кто не идиот? Ты? Я? Генералы, что посылают молодых парней в пустыни?

- Тогда идиотов нет вообще.

- Получается, что нет. Самое простое и верное правило - делить всех на агрессоров и неагрессоров.

- Тогда мы рискуем угодить в первый раздел.

- Ничего подобного. Мы агрессоры вынужденные, а значит, уже не агрессоры.

Леонид поморщился. Подобная дискуссия да еще при стоящем вокруг гвалте его не слишком привлекала.

- Ладно. Давай приступим к тому, для чего сюда прибыли.

Олег зыркнул по сторонам, туманно ответил:

- А мы уже приступили.

Леонид соображал быстро.

- Это что же? Вроде смотрин? Я полагал, что знакомство будет обоюдным.

- Надо же ребятам к тебе приглядется.

Леонид кисло усмехнулся.

- Все верно, страна должна знать своих героев.

Пришла мысль, что заигравшиеся школьники продолжают его проверять. Возможно, даже попытаются сфотографировать для своих секретных досье. Леонид ощутил приступ раздражения, и тотчас напомнила о себе подутихшая головная боль.