щуп

- Всю жизнь мечтал быть раненым, - бормотал он, - чтобы лежать в госпитале, позволять за собой ухаживать красавицам-санитаркам...

- Сколько ж из него вытекло, бедного!

Леонид пожал плечами. Ватным тампоном, смоченным в той же водке он занялся обработкой раны. Он не хотел, чтобы Ольга поняла причину происшедшего, но не гнать же ее было из квартиры. Вдвойне смущаясь ее присутствием, действовал он крайне неловко. Великодушный Максимов от комментариев воздерживался, но Ольга, понаблюдав за его суетливым врачеванием, решительно вмешалась.

- Кастрюлю с водой на газ! - скомандовала она. - Неси стрептоцид, если есть, ваты и еще бинтов!

Леонид подчинился. Это оказалось легче, чем он думал, и, уступив пальму первенства, он не почувствовал ни малейшей досады. Взяв командование на себя, Ольга разом избавила его от ложного смущения, от необходимости что-либо объяснять. Она без сомнения поняла, что ранение пулевое, но высказываться по данному поводу не спешила. Возясь с кастрюлями на кухне, Леонид продолжал слышать разглагольствования Максимова.

- Я не бабник, Олечка, поверь! Просто я ловец счастья. Ловлю сам и делюсь с другими. А как иначе? Такая уж верткая эта вещь, - не будешь ловить, не дождешься. Верткая вещь и дорогая.

- А при чем тут цена?

- Цена, Олечка, - всюду и при всем. Вспомни хотя бы Асоль, обманутую Грэем! Тоже, вероятно, была сначала на седьмом небе от счастья. И не догадывалась, симпатяшка, что это только товар авансом, что позже, о чем мы как-то не задумываемся и о чем не написал Грин, ей придется платить. Разочарованием, потоком слез - а как же! Ведь однажды она непременно поймет, что сказочный принц всего-навсего сметливый бизнесмен, что алые паруса куплены в торговой лавке, а в вычурном почтении окружающих таится обывательская насмешка. И кто знает, возможно, на этом разоблачении вся их великая любовь и рухнет.

- Боже мой, какой цинизм! Всякая порядочная женщина на моем месте должна была бы наградить тебя оплеухой.

- Оплеухой? Да разве поднимется рука? На увечного? И потом, женщины все равно чувствуют, что это не совсем так. Циник, да с изюминкой! Потому что мой цинизм - это прежде всего правда. Вечносладкие будни - это миф, одним вареньем сыт не будешь, и я всегда сообщаю об этом прямо. Заметь, при этом я никогда не презираю и не насмешничаю. Напротив, я люблю и с удовольствием помогаю. Если бы все обстояло иначе, все мои женщины давным-давно бы меня бросили.

- Правильно бы сделали!

- Может быть, однако не делают! Спрашивается, почему? Да потому что стоит овчинка выделки!

- Тут не овчинка, а уж скорее волчинка!.. - Ольга громко фыркнула.

- Ну и что? Любовь не валяется где попало. Ее ищут все, но находят немногие. Я, наверное, не идеал и действительно в некотором роде циник, но моя любовь, Олечка, самая чистокровная! Эти вещи я не умею подделывать. И если я называю красивое красивым, то это значит, что я западаю от восхищения, а не жонглирую словесами. И второе! Я бьюсь с жутчайшим человеческим качеством - с эгоизмом собственника. Человек не должен и не может принадлежать кому-либо. Я свободен настолько, насколько сам это понимаю. Все мои узы - моя собственная совесть и не более того.

- А если какая-нибудь из твоих дамочек вильнет на сторону? Что по этому поводу говорит твоя совесть?

- Иногда мне жаль, иногда я горюю, но за руку я никого не хватаю и скандалов не устраиваю. Возможно, задним умом я даже рад за них. Правда, правда!.. А как же иначе? Я любил их, я восторгался ими, и вот вдруг они находят счастье на стороне. Чего ради я должен впадать в ярость? Разве ревность - не плебейская черточка? Еще какая плебейская! Ревнует жлоб, желающий счастья себе и только себе. Ревнует тупица с генами собственника. В партнере по ложу он даже не задает себе труда разглядеть личность. Он привыкает к ней, как к удобной вещи, и за привычки свои готов грызть и убивать. Вот уж где форменный цинизм! Но при чем здесь я, дорогие мои?

- Ишь, как раскукарекался, петушок!

- Значит, есть на то причина. Ты слушай, Оленька, на ус мотай. Я ведь дело говорю! Чаще всего оскорбляет даже не предполагаемая измена, а сам факт обмана, как таковой. Сегодня он заявляет, что твой навеки, а завтра катит в нумера и лапает очередную подружку.

- По-моему, это как раз про тебя.

- Ничуть! Мне не приходится обманывать, Оленька! С первого дня и первых минут я все расставляю по своим местам. Конечно, не все так просто, отчасти и я вынужден балансировать. Но с вашим братом это просто необходимо. Иначе не избежишь мятежей. В сущности весь мир балансирует. На грани войны и мира. Положи на палец линейку и уравновесь. Справа - плюс, слева - минус. Пока они в равновесии, мир живет. Но если перетянет та или иная сторона, линейка упадет на пол. Вывод?.. А вывод, Оленька, прост: мир тем и живет, что балансирует. Мы все тут на этой линейке: одни вспыльчивые и мрачные, другие фиолетово-голубые... Я с религиями не знаюсь, но кое-что листал на досуге. И вот ведь какая штука! Показалось мне, что толкуют они о том же самом. Где грех, там и покаяние, а где покаяние, там и воскресение.

- Не больно?

Входя с тазиком, Леонид увидел, что Ольга заканчивает перевязку. Максимов морщился и улыбался одновременно. Глаза его поедали Ольгу. По всей видимости, одним этим он сейчас и держался.

- Все уже сделала? - Леонид недоуменно поглядел на таз в собственных руках. - Зачем же тогда вода?

- А мыться, ты считаешь, необязательно? Посмотри, какой он чумазый!

- Верно, Оленька. Я должен быть красивым. Логинов этого не понимает, а я - другое дело... Быть во всеоружии - мое правило...

Леонид водрузил таз на журнальный столик, обессиленно рухнул в кресло. Наблюдая, как Ольга ваткой протирает покрытые сажистым налетом лоб и щеки Максимова, сам того не заметив, прикрыл глаза. А Сергей между тем пьяно и контуженно продолжал бубнить:

- ..Видишь ли, Оленька, мне не на что жаловаться. Я жил в одно время и в одной стране с Высоцким. Я никогда его не видел воочию, не пожимал руку и все такое. Однако это не помешало нашим пространственно-временным континуумам пересечься. Впрочем, женщины этого обычно не понимают... Петра только жаль. Выть, наверное, будет. Хоть и отучил я его, но ведь будет, мерзавец. Сегодня, правда, должна была прийти одна... Накормит, приглядит. То есть, может быть, и обойдется. Все-таки не один, а с нею...

Леонид этого не заметил, но Ольга потом утверждала, что заснули они одновременно. Один на диване, другой в кресле.

***

Обхватив голову руками, Александр занимался самым бесполезным занятием на свете - ворошил память, перелистывая наподобие блокнота, заново вчитываясь в страницы, силясь разгадать полустертый временем почерк.

..Любил ли он Ольгу? Без сомнений любил. Порой истово и безумно, порой умиротворенно - прощая все на свете. Возможно, что-то у нее уже было и не раз, но над этим он не слишком задумывался. Куда больше его интересовало, насколько сам он способен занимать определенное место в жизни супруги.