Грегори МакДональд - Флетч & Co

— Засунь их себе в нос.

— Лучше я их засуну в твою задницу.

— Валяй. Я знаю, что я с ними сделаю. Уеду из этого сумасшедшего дома. От тебя.

Джек покатил ящик с полотенцами в прачечную, загрузил их в большущую стиральную машину.

Позже он намеревался вернуться к супермаркету и позвонить отцу по телефону-автомату.

«Как приятно позвонить отцу, — подумал Джек. — Совсем недавно у меня такой возможности не было».

Ему всегда хотелось, чтобы у него был отец.

Теперь же Джеку надо было посоветоваться с ним по конкретному вопросу.

Что он обо всем этом скажет?

— Хочешь пива?

Молодой человек, живший в том же коттедже, что и Джек, в соседней квартире, стоял в дверях с двумя невскрытыми банками пива в руках.

Джек поздоровался с ним, вернувшись с работы в начале шестого. Молодой человек, в башмаках, синих джинсах и рубашке в белую и синюю клетку, прибыл чуть раньше и уже открывал дверь, когда Джек ставил велосипед в ячейку.

— Почему нет? С удовольствием выпью.

— Меня зовут Пеппи, — представился молодой человек.

Высокий, стройный, с черной кожей и вьющимися волосами.

— Джек, — ответил Джек — Откуда ты берешь пиво?

— Из сумки, что стоит под моей кроватью. — Улыбаясь, Пеппи вскрыл одну банку, передал Джеку. — Покупаю на неделю в выходной день. Оно не холодное.

— Просто теплое.

— И что? — Пеппи открыл свою банку и одним глотком осушил наполовину. — Это же пиво. — Он рыгнул.

Он стоял в дверях, ветер дул с улицы, так что на Джека пахнуло животными.

— А что ты делаешь с пустыми банками?

— Убираю обратно в сумку. И увожу в город.

— А люди на автостоянке не замечают, что ты тащишь сумку с жестянками?

— Я прячу ее в кустах. Забираю по пути к воротам. И снова прячу перед тем, как заехать на стоянку.

— Ты занимаешься контрабандой пива.

— Да, — сознался Пеппи. — Какими только глупостями не приходится тут заниматься.

Джек сел на раскладывающийся диван.

— Ты работаешь на конюшне?

— Как ты догадался? От меня пахнет конским навозом? Это мой естественный запах. От моего папашки пахло точно так же. — Пеппи сел на один из двух стульев у стола. — Я работаю с лошадьми, прибираюсь в стойлах, вывожу навоз.

— И сколько здесь лошадей?

— Сейчас восемнадцать.

— Так много?

— На большинстве никто не ездит. Только старик. Да еще один или два из его подчиненных, желающих привлечь к себе внимание босса. Ты бы видел, как выглядит на лошади японец, вице-президент не знаю чего. Голова у него так болтается, что вот-вот оторвется. Сразу видно, бедняга ненавидит верховую езду. Но он считает своим долгом следовать примеру руководителя «Редлиф миррор». Старик пытается организовать коллективные прогулки, но его никто не поддерживает, даже родственники. В последнее время Чет составляет ему компанию. Между прочим, он устроил меня на это место. Иногда на лошадях ездят гости, некоторые знают в этом толк. Я должен каждый день прогуливать лошадей, чистить их и так изо дня в день. Такие вот у меня обязанности. Ты ездишь верхом?

— Нет. Обязанности приятные, если ты любишь лошадей.

— Очень тут одиноко, — пожаловался Пеппи. — Никогда так остро не чувствовал одиночества. Не с кем пообщаться. Я вырос в Оклахоме, жил среди лошадей, спал рядом с ними. Не могу с ними расстаться. Наверное, я один из них.

— В смысле?

— Лошадь.

— И давно ты здесь?

— Три месяца. Четыре. Пять. Должен же я где-то быть. Что-то делать.

— А где ты познакомился с Четом?

— В баре. В Нью-Йорке.

— Не лучшее место для лошади. И что ты там делал? Пеппи ответил после долгой паузы.

— Старался уйти от лошадей? Старался перестать быть лошадью? Старался избавиться от одиночества? — Пеппи повернулся к Джеку. Большие глаза, длинное лицо. — Я похож на лошадь, правда? Движения у меня, как у лошади.

— Ну, не знаю.

— Я — лошадь. — Пеппи отпил пива. — Я ржу. Джеку осталось только гадать, сколько пива уже выпил Пеппи.

— Я слышал, на днях умерла одна лошадь. Пеппи кивнул:

— Под стариком. Жеребец. Умер, еще не упав. Едва не прибил старика. Если б не отменная реакция, жеребец как минимум сломал бы ему ногу…

— И все?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Всего лишь сломал бы ногу?

— Если б это случилось на всем скаку или во время прыжка, а старик обожает прыгать через изгороди, он бы сломал себе шею. А так он просто больше не появляется.

— Кто?

— Старик. Док Редлиф. С того раза ни разу не ездил верхом. Меня это удивляет. Я думал, он вернется на следующее утро и вскочит на другую лошадь. Их же еще восемнадцать. Но я все равно прихожу в конюшню каждое утро и седлаю для него лошадь. Вдруг придет.

— А он больше так и не показался?

— Нет.

— Почему? Как ты думаешь, он испугался, когда под ним умер жеребец?

— Наверное. — Пеппи пожал плечами. — Он в последнее время не такой активный, как всегда. Я слышал, его чуть не сбросил и джип. Все его игрушки ломаются. Он проводит большую часть времени в кабинете и лаборатории.

— Его лаборатория сегодня взорвалась.

— Правда?

— Погиб человек. Доктор Уилсон.

— Будь я проклят. Еще один взрыв?

— Смертоносный газ. Потом взрыв.

— Будь я проклят. Старика загоняют в угол, верно? Еще чуть-чуть — и ему крышка.

— А чем болел жеребец?

— Ничем. Взял и упал. Говорят, у них тоже случаются инфаркты, но этот был абсолютно здоров.

— Ты уверен?

— Всякое, конечно, бывает. Только этот жеребец был покрепче остальных. Взлетал на холм, словно птица. Поэтому старик и любил его. И ноги у него никогда не болели. Здоровый трехлетка.

— Ты думаешь, жеребца убили? Отравили?

— Возможно. Нам этого не узнать. Мне велели сразу же захоронить его.

— Такого хорошего коня. Ничего не понимаю. Я бы на месте старика сделал вскрытие.

— Я бы тоже. Вдруг он умер от какого-нибудь вируса, инфекция могла перекинуться на других лошадей. Это же надо знать. Но нет. «Захорони его до того, как он успеет остыть, Пеппи», — сказал старик. Я и захоронил. Какими только глупостями не приходится тут заниматься!

— Значит, после смерти жеребца доктор Редлиф в конюшне не появлялся. Пеппи, ты думаешь, кто-то пытается добраться до него?

— До дока Редлифа? — Пеппи допил пиво. — Только круглый идиот может этого не замечать.

— А почему никто ничего не предпринимает? Почему он не уедет отсюда?

Пеппи пожал плечами:

— Откуда мне знать? Я всего лишь лошадь.

— А кто, по-твоему, мог отравить жеребца?

— Кто угодно. Здесь же ничего не запирается. Ты не заметил? — Пеппи указал на входную дверь. — Даже двери без замков. Надеюсь, ты оставил бриллианты дома.

— То есть даже в постели мы не можем чувствовать себя в безопасности.

— Ты, я вижу, все понял.