Анна Каролина - Защитник

– Ну давай же! Давай!

После нескольких попыток у нее наконец получается. Ангела падает на бок на стол. Они осторожно опускают ее на пол, и Эбба тянет за веревку, которая врезалась в кожу, борется с узлом, пока петля не ослабнет. Прикладывает ухо к груди – не дышит, два пальца на шею – пульса нет.

– Вызывай «скорую»!

Она кладет руку между грудей Ангелы и громко считает каждый раз, как нажимает на грудную клетку. Один, два, три, четыре… На пятнадцатом нажатии она смотрит на Беньямина, хочет узнать, дозвонился ли он до службы спасения, но он держит мобильный в безвольной руке и тупо смотрит перед собой.

– Ну, звони же!

Эбба продолжает методично нажимать, два раза вдыхает воздух Ангеле в рот, снова нажимает… Трещат ребра, но это сейчас неважно. Шесть, семь, восемь, девять… Еще один взгляд на Беньямина.

– Почему ты не звонишь?

Рука Ангелы слабо дергается. Эбба на секунду замирает, проверяет, что с Ангелой. Есть небольшие спазмы в мышцах, губы уже не такие синие.

Эбба дает ей пощечину:

– Ангела, очнись! Тебе нужно очнуться! – Она бьет сильнее, трясет ее.

Ангела поднимает руки, открывает глаза и в замешательстве ищет, на чем зафиксировать взгляд.

– Ангела, это я, Эбба. Смотри на меня. Смотри на меня.

Через несколько мгновений Ангеле удается сфокусировать на ней взгляд. Взгляд, который Эбба не может истолковать, но Ангела жива, она здесь. Она трогает руками шею и дышит со свистом, как будто петля еще на месте.

Эбба вскакивает на ноги и встает перед Беньямином, который сейчас даже бледнее, чем Ангела:

– Да что с тобой? – Она вырывает мобильный у него из рук. – Ты номер забыл? Один, один, два.

– Не звони. Она разозлится, если ты позвонишь.

– Какого черта! Она могла умереть!

Беньямин вытирает пот со лба:

– Ты не понимаешь. Она… – Его руки безвольно падают вдоль боков. – Она часто так делает.

Эбба смотрит на него, смотрит на Ангелу, которая теперь сидит на полу и пытается снять петлю, застрявшую у нее волосах.

Беньямин подходит и помогает ей, отбрасывает веревку, обнимает. Баюкает Ангелу в объятиях, как маленького ребенка, качает ее взад-вперед, гладит по волосам:

– Ну же, ну…

И тут звонит мобильный Эббы. Она вытаскивает телефон очень быстро, хочет выключить звук, который разрушает сюрреалистическую картину. Но это звонит Дуглас через мессенджер, и она отвечает, но слышит только какое-то свистящее шипение на заднем плане.

– Привет, – говорит она и выходит в другую комнату. – Дуглас. Ты тут?

– Ты сказала, чтобы я давал о себе знать, – наконец выпаливает он.

– Конечно. Что-то случилось?

Тишина. Эбба внимательно слушает, пытаясь разобрать хоть какие-то слова в свистящем шипении. Рев двигателей и скрип резины по асфальту – автомобили, едущие на высокой скорости.

И тут снова раздается голос Дугласа:

– Я нахожусь около шоссе Фрёсундаледен, на пешеходном мосту. Я больше не могу. Прости.

Движение по улице Биргер-Ярлсгатан неинтенсивное, но перед Эббой зажигается красный, и она в отчаянии бьет кулаком по рулю, оглядывается в темноте. Не видно никаких фар, никаких приближающихся машин. Она нажимает на газ, кто-то сигналит, но ей плевать. Ей во что бы то ни стало нужно успеть. Нельзя, чтобы Дуглас прыгнул, чтобы он погиб, как Оливер.

Все навалилось как-то сразу. Сначала Ангела, теперь Дуглас.

Эбба сильнее хватается за руль, ей все покоя не дает Беньямин, который отказывался звонить в Службу спасения. Ангела разозлится, она часто так делает… Что за черт?!

Вешается. Часто.

Эбба ничего не понимает, кроме одного: видимо, у нее-то еще не все так плохо, как у некоторых. Неудача с Роландом Нильссоном, должно быть, сильно ударила по Ангеле. Наверное, они проиграют дело… А вдобавок еще и бюро. Поэтому она вешается?

На Е4 Эбба объезжает медленный «сааб», мигает дальним светом двум перегородившим дорогу идиотам, объезжает их, когда водитель левого автомобиля понимает, что мешает. Впереди грузовик. Она приближается к Фрёсунда, к пешеходному мосту, на котором стоит Дуглас.

Сердце бешено колотится.

Только бы он не залез на перила. Только бы не прыгнул.

Эбба решила не сообщать в полицию – не хочет подвергать подростка лишнему стрессу, подорвать доверие, которое только что между ними установилось. Он позвонил ей, он хотел говорить именно с ней, а не с чужими людьми в форме. Вдобавок она офицер полиции, пусть и не по бумагам, но в сердце никогда не переставала им быть.

Вдалеке Эбба видит пешеходный мост, но не может разглядеть, есть ли на нем кто-нибудь. Вроде бы мелькает что-то красное, может быть, это одежда.

Дорожный знак показывает, что до съезда осталось четыреста метров. Она сильнее нажимает на газ, сворачивает около парка Хагапаркен, задние колеса пробуксовывают, и вокруг машины поднимается фонтан мокрого снега. Эбба едет слишком быстро. На дороге скользко, слишком скользко. Она вертит руль, изо всех сил пытаясь выровнять машину… Деревья. Слишком близко!

Это плохо кончится.

Только через несколько секунд она понимает, что за хлопок только что слышала. Подушка безопасности.

Поверхностное дыхание, мигающие огни. С гудящей головой она пытается открыть дверь, но та не поддается. Эбба толкает ее плечом, снова и снова, пока ей не удается вывалиться на землю. Она вскакивает на ноги и бежит к мосту, скользя по обледеневшему асфальту.

Посреди мигающих желтых и зеленых огней снова видит красный – куртку Дугласа. Парень сидит на перилах, свесив ноги над шоссе, а под мостом с дикой скоростью проносятся автомобили и грузовики.

Эбба замедляет шаги, останавливается в нескольких метрах от него:

– Дуглас! Что бы ни случилось, оно того не стоит. Спускайся, и мы поговорим.

Она протягивает руку, но он смотрит на нее не шевелясь:

– Ты ничего не можешь сделать. Все кончено.

– Всегда что-то можно сделать, даже если прямо сейчас так не кажется.

Дуглас смотрит вниз на мчащиеся машины, наклоняется вперед.

– Не отпускай перила, – говорит Эбба, закрывая глаза, чтобы избавиться от мелькающих перед ними разноцветных точек. – Пожалуйста, говори со мной.

Дуглас наклоняется еще дальше, полностью выпрямляет руки и держится за перила лишь пальцами.

– Я хотел выйти и поздороваться, когда мы их увидели, но не смог из-за мамы.

– С кем ты хотел поздороваться?

– С папой и Ясминой. – Дуглас смотрит на Эббу полными слез глазами. – Мы увидели их около отеля в центре города, и теперь она мертва. Это моя вина, потому что я ей рассказал.

– Ты что-то рассказал Ясмине?

Дуглас кивает.

– Что?

– Все. И она правильно все поняла. Ее саму снимали на видео и фотографировали.