Анна Каролина - Защитник

Эбба и Ангела наклоняются вперед, чтобы увидеть, на что намекает Хелльберг, и Эббе кажется, что она парит в воздухе, когда она видит на фотографии себя и Саймона около пивной в Транеберге. Фотография размыта, сделана на расстоянии, но все же достаточно ясно видно, чем они занимаются. Она полулежит на спине на столике, Саймон сверху. Их зимние куртки скрывают большую часть, но не все. Вдруг она понимает, откуда у нее ссадина на пояснице, это не от падения.

Эбба снова садится на стул, словно паря в воздухе, пожимает плечами, смотрит на Хелльберга:

– Это не я. Это Эстер, моя сестра-близнец.

Эбба подносит бокал к носу, нюхает оставшийся на дне виски и допивает его. Подталкивает стакан к бармену, стоящему за стойкой. В течение того часа, что она здесь сидит, он расспрашивает ее, как продвигается расследование убийства и освободят ли Николаса Моретти. В ответ она бормочет что-то вроде «Может быть, и есть еще кое-что, что может повлиять на приговор». Она не в силах говорить о деле, у нее и другие проблемы есть.

Например, потеряла ли она работу? Она не знает. После допроса Ангела только попрощалась и ушла, даже не дождавшись, пока Эббе отдадут обратно ее вещи. Она закрывает глаза при воспоминании об унижении, которое ей пришлось проглотить.

Бывшие коллеги, уставившиеся на нее, начальник отделения, который ей сочувствовал, злорадная улыбка Хелльберга…

Позади нее раздается голос:

– Ты хоть не на машине сюда приехала?

Она поворачивает голову – Саймон. Он садится на барный стул рядом.

– Что ты здесь делаешь?

– Я подумал, что тебя не следует оставлять одну сегодня вечером.

Взгляд Эббы блуждает по бару: ей слишком стыдно посмотреть ему в глаза.

– Как мило с твой стороны, – говорит она и вдруг ее поражает одна мысль: – Это ты позвонил Ангеле?

В ответ Саймон лишь пожимает плечами.

– Спасибо, – бормочет она, заметив, что он посматривает на ее бокал.

Угрызения совести получают подпитку. Зачем она снова пьет? Почему просто не пошла домой?

– Много всего случилось в последнее время, – говорит он после некоторого молчания.

– Да.

– Например, я, похоже, занимался сексом с твоей сестрой?

– Это мне пришлось… – Эбба делает виноватое лицо, взмахивает руками и каким-то чудом ловит бокал, который случайно толкает. – Ты понимаешь.

– Конечно. Но, может, Эстер и не нужно было преувеличивать.

Между бровями Эббы залегает складка.

– А ты не знаешь? – Саймон берет телефон и протягивает его Эббе.

Показывает Инстаграм Эстер, где размещена фотография с ней и с Саймоном, сделанная в тот самый вечер в баре. Два лица близко друг к другу, улыбаются на камеру. Из подписи следует, что Саймон Вейлер – это новая любовь Эстер: «Мужчина моей жизни. Сердечко, сердечко».

– Она еще и отметила меня на фотографии, – говорит Саймон, убирая телефон обратно в карман. – И теперь половина Швеции думает, что я встречаюсь с Miss Secret.

– Нет, что за… – Эбба закрывает ладонью лицо. – Мне очень жаль. Я не знала, что Эстер это сделает.

– Я попросил ее подтвердить, что она была на той фотографии, но только в том случае, если кто-то попросит. – Эбба закидывает голову, глядя в потолок, а Саймон барабанит пальцами по стойке и подытоживает: – Вот такая вот она. Она, конечно, сделала это из лучших побуждений.

Эбба фыркает:

– Как у Хелльберга вообще оказалась та фотография? Ты его спрашивал?

– Кто-то из коллег из другой группы видел нас, когда они проводили поквартирный обход в том районе. – Саймон наклоняется ближе к Эббе. – Он хочет избавиться от тебя по-настоящему, Таппер. Того, что ты подала в отставку, явно недостаточно.

– И, очевидно, от тебя тоже. Потому что и ты туда же. Якшаешься с врагом. Таков уж Хелльберг.

– Якшаюсь? – Саймон снова откидывается назад. – Так ты на это смотришь.

Эбба неотрывно смотрит на заусенец у большого пальца, уныло ковыряет его, пока ее одолевают разные мысли. Получается, они больше нигде вместе не были, только там, на замерзшем столике? Спрашивать Саймона нельзя. Это все равно что признаться – она ничего не помнит.

– Хелльберг – свинья, – говорит вдруг Саймон, который, похоже, тоже хочет поменять тему.

Констатировав этот факт, он заказывает у бармена кока-колу и миску арахиса.

– Ты достал список телефонов, который я просила? – спрашивает Эбба, когда ему приносят его заказ.

– Какой список?

– Ясмины. Мне он нужен, чтобы кое-что проверить.

– Ах, этот, – говорит он, набивая рот орехами. – Нет, ты не сказала мне, зачем тебе это нужно, и, честно говоря, мы больше не можем этим заниматься. Вокруг тебя постоянно происходит слишком много всего.

– Но… – начинает было Эбба, но закрывает рот, когда понимает, что это больше не имеет значения.

Она определенно уволена из «Адвокатского бюро Кёлер». Искать гадалку – не ее работа. Однако она должна сообщить Саймону о ситуации с Дугласом.

– Вы должны что-нибудь сделать с Джорджио Моретти, – говорит она, наблюдая за тем, как Саймон как-то уж чересчур внимательно изучает ее, но ей на это плевать. – Дуглас сказал мне, что кто-то снимал его на видео и фотографировал, когда он был голым, но он не осмеливается прямо сказать кто.

– И ты думаешь, что это Джорджио?

– А кто же еще? Мальчику ужасно плохо. Я даже не хочу думать о том, что происходит у него дома.

Саймон массирует переносицу двумя пальцами:

– Прокурор никогда не согласится на обыск жилища в таких обстоятельствах. Дуглас сам должен рассказать об этом, а не человек, на которого в полицию подали уже несколько заявлений.

– Но тогда поговори с ним ты. Сделай же хоть что-нибудь!

– Как я уже сказал, я не знаю, смогу ли я сделать для тебя хоть что-нибудь еще, Эбба. Ты должна понять, что ты потеряла лицо. Я знаю, ты была хорошим полицейским, а еще я знаю, многие думают, что с тобой несправедливо обошлись, но…

Он замолкает и смотрит в сторону, на человека, который входит в бар.

Это Тимо Рантанен в неизменных деревянных башмаках на босу ногу. Он оглядывает столы, смотрит на Эббу и Саймона и, когда замечает их, подходит и дышит перегаром Эббе в лицо. Она готовится отразить атаку, но немного расслабляется, когда лицо Ранты расплывается в широкой ухмылке:

– Вот ублюдки. Вы опять здесь и опять пьете крепкий алкоголь?

– Э-э… виски, – уточняет Эбба.

– И колу, – вставляет Саймон.

Ранта морщится, его зубы испачканы снюсом.

– И когда ты станешь настоящим мужиком, а? – Он протискивается между ними, обнимает за плечи, будто старых друзей, наваливается всем своим весом, так что Эббе приходится поставить ногу на пол, чтобы не упасть со стула. – Как же хорошо, что вы здесь. Я не люблю связываться с копами, так сказать, без надобности. Но раз уж я вас застал в хорошем расположении духа, то скажу, что вам, возможно, следует знать одну вещь. – Он смотрит на них по очереди, и хотя сама Эбба достаточно выпила, ее тошнит от кислого запаха, который источает здоровяк. – Девушка, которую, как ты думала, убил я, – продолжает он. – Она уронила шейный платок, когда они с братцем уходили отсюда. – Он кивает в сторону выхода. – Здесь, на стоянке. Я пытался догнать их и сказать им об этом, но они убежали. Чего-то до смерти испугались. Может, меня.