Анна Каролина - Защитник

Он смеется над собственной шуткой.

– Где платок сейчас? – спрашивает Эбба.

– А хрен его знает. Когда я вернулся, его уже не было, и я подумал, что вам нужно об этом рассказать.

Эбба пытается понять смысл того, что говорит алкаш. Ясмина уронила платок, это она поняла. И, кажется, кто-то его подобрал. Но кто?

– Почему ты вернулся? – спрашивает Эбба.

– Я пошел в гости к Берре, там, у площади, но он не открыл мне дверь.

– Ну да, – говорит Эбба и вспоминает, что Тимо говорил об этом на предыдущих допросах. – Как выглядел платок, какого он цвета?

– Такой фиолетовый в желтый горох или что-то в этом роде.

На мгновение Эббе кажется, что все звуки вокруг смолкают, а Ранта и другие посетители бара сливаются в одну бесформенную массу. Зато воспоминания становятся отчетливее.

Она снова находится у квартиры Ясмины, стоит под балконом и смотрит вверх на зеленый фасад. Указывает на арматуру, с которой свисает комок ниток – фиолетовых и желтых.

Серый жако бегает по клетке, грызет решетку и машет крыльями. Эбба хочет накинуть на него одеяло. Спокойной ночи, пожалуйста, только заткнись. Но, может быть, пора вставать. Солнце проникает сквозь щель в шторах, заставляя ее щуриться.

– Да, да, да… – бормочет она, откидывая одеяло.

Подходит к кухонному столу, наклоняется над ним, чтобы быть как можно ближе к клетке:

– Вот скажи, какая мне от тебя польза, а? Ты наш лучший свидетель, но отказываешься говорить.

Попугай наклоняет голову.

Эбба передразнивает его:

– Кто убил Ясмину? Это был Николас? Или это был Джорджио? Николас или Джорджио? Тимо Рантанен или Рональд Нильссон? Еще кто-то?

Вздох. Эбба подходит к раковине и наполняет стакан водой. В голове густая каша, а воспоминания о вождении в нетрезвом виде, унизительном допросе и посещении бара жгут грудь, как каустическая сода.

Во сколько она вернулась домой? В любом случае Эбба гордится собой, потому что они с Саймоном просто обнялись на прощание около выхода. Ни больше ни меньше. Возможно, она немного разочарована, но все прекрасно понимает. Наверное, он понял, что когда Эбба как следует выпьет, то потом наутро ничего не помнит. А какой нормальный мужчина захочет спать с женщиной, которая не понимает, что делает? На периферии сознания всплывает слово «изнасилование». Она сама не считает это изнасилованием, но другие, безусловно, могли бы отправиться в полицию. Бедняга! Она наверняка отпугнула Саймона раз и навсегда.

Дрожащими руками Эбба открывает шкафчик, тянется за бутылкой виски, нащупывает ее пальцами, и в это время все яснее вспоминает подробности вчерашнего допроса. Что она сказала? Что обещала? «Да, я думаю, у меня проблемы с алкоголем. Да, я согласна пройти курс терапии».

Должна ли она признать, что Хелльберг прав? Или, может, она просто играла на публику?

Эбба ставит бутылку на место, медленно вытаскивает руку из шкафчика и закрывает дверцу. Берет в спальне свитер, натягивает его через голову и снова идет в гостиную. Включает телевизор, кофеварку, встает посреди комнаты и задается вопросом, что ей делать сегодня. Ничего. Лечь и смотреть сериалы. Она бросает взгляд на дверцу шкафчика. Да ладно, к черту все! Она достает бутылку и откручивает крышку. Бросает злой взгляд в сторону прихожей, где раздается звонок, отвлекающий ее от скорого забвения. Неохотно ставит бутылку на мойку и крадется к глазку.

Как ни странно, она не удивляется, когда видит, кто это. Кажется, что эта женщина вездесуща. Эбба открывает и не может скрыть удивление оттого, что Ангела сегодня выглядит как обычный человек – на ней спортивный костюм и кроссовки. Конечно, ее белая ветровка выглядит очень дорого, но все же… Ангела не накрашена, губы натурального цвета, волосы собраны в высокий пучок, на голове широкая бандана.

– Я подумала, что тебе захочется выйти. Одевайся, пойдем прогуляемся.

Эббе хочется ответить: «Ни за что», но она слышит, как сама произносит: «Хорошо, как здорово!» Она впускает Ангелу и тут же вспоминает о бутылке, которую оставила на раковине. Быстро идет на кухню и успевает положить ее в раковину прежде, чем Ангела появляется в дверном проеме:

– Одевайся как следует, на улице холодно.

Эбба улыбается. Интересно, она видела бутылку? Похоже, что да, потому что Ангела подозрительно смотрит на раковину, пока Эбба идет в спальню.

Там она снимает одежду и ищет трико и брюки-самосбросы, и когда закрывает шкаф, кое-что вспоминает. Прикрыв свитером грудь, выглядывает в дверь:

– Эй, Ангела. Вчера я узнала одну вещь.

Ангела откладывает старую полицейскую газету, которую листала.

– Я видела Тимо Рантанена в баре в Транеберге. Он сказал, что Ясмина уронила возле бара фиолетово-желтый шейный платок, но когда Рантанен вернулся с площади Альвикс-Торг, его уже не было.

Ангела в задумчивости трет подбородок:

– Интересно… Так ты снова была в баре?

Эбба ругается под нос, осознав, что совершила ошибку, но почти сразу же об этом об этом забывает – дело важнее. – Если нитки с арматуры подходят к платку, это означает, что преступник поднял платок, последовал за ними и влез через балкон.

– Но пока мы не найдем платок у кого-нибудь из подозреваемых, мы не сможем ничего доказать, – говорит Ангела.

– Конечно нет. Но все знак того, что Николас может быть невиновен.

– Я сомневаюсь. Из-за проблем с алкоголем, которые явно есть у Рантанена, он не является свидетелем, вызывающим доверие. Дай мне немного подумать об этом.

Эбба возвращается в спальню и одевается, немного сбитая с толку равнодушием Ангелы. Может быть, это как раз прорыв, который им так нужен. Какова вероятность совпадения, если Ясмина обронила фиолетово-желтый платок и такие же цвета обнаружены в мотке ниток под ее балконом? Конечно, Ангела права. Сначала они должны найти платок у потенциального преступника, а у них пока нет подозреваемых.

Через несколько минут они выходят на улицу, солнце слепит глаза. Эбба сожалеет, что не взяла с собой солнечные очки. Ангела идет впереди и начинает спускаться с холма к центру Сундбюберга, проходит по мосту через речку Бэлльстоан, вдоль которой стоят недавно построенные многоэтажные дома и зияют замерзшие пустые причалы.

– Я должна попросить прощения… – Эбба замолкает, когда Ангела начинает говорить одновременно с ней, похоже, она тоже хочет что-то объяснить.

Они смотрят друг на друга и улыбаются.

– Ты первая, – говорит Ангела.

Эбба глубоко вдыхает холодный воздух:

– Мне ужасно стыдно за все, что с тобой произошло из-за меня. И за то, что я оставила тебя одну вчера вечером. Я не знала, что все было так плохо, и чувствую себя теперь чертовски глупо.