Тони Скин - Неопознанные

Было бы нетрудно выдать ее за предполагаемого инвалида, которого незадолго до этого отнесли наверх.

Мэппин спрятался в шкафу, а Кэлхаун позвонил в колокольчик, вызывая слугу.

– Боюсь, – учтиво сказал он человеку, который ответил на его звонок, – что мой бедный брат, – он указал на фигуру в кресле, – доставит вам много хлопот. Возможно, мы могли бы начать с выражения оценки этого факта в осязаемой форме.

Он вручил служащему казначейский билет и покатил инвалидное кресло к двери.

– Мне понадобится ваша помощь, – сказал он, – только для того, чтобы спуститься по лестнице. Если вы пойдете впереди, я думаю, что мы сможем довольно легко справиться с этим вдвоем. Мой брат не такой уж тяжелый человек, да и само кресло ничего не весит. Сюда, если вы не возражаете.

Кэлхаун отказался пользоваться лифтом под тем предлогом, что нервы его брата не позволяют этого сделать. Правда же заключалась в том, что он боялся нескольких мгновений пристального разглядывания «инвалида» вблизи, неизбежного в таком ограниченном пространстве.

Повернувшись спиной к фальшивому паралитику, слуга взялся за кресло, и они с Кэлхауном спустились по короткому лестничному пролету. Дальше ему оставалось только наблюдать, как Убийца везет кресло через вестибюль и проезжает с ним во вращающиеся двери.

– Теперь все в порядке, мой дорогой друг. – Кэлхаун положил руку на плечо предполагаемого пациента. – Я просто хочу прокатить тебя на машине, чтобы у тебя появился аппетит к чаю. Это должно быть открытое такси, чтобы ты мог наслаждаться солнцем.

Его голос был полон братской нежности. Вскоре такси с инвалидным креслом и заботливым Кэлхауном уехало, и ни у кого в отеле не возникло ни малейшего подозрения, что произошло похищение.

Из-за своего положения в «Дейли рекорд» Морган имел некоторое влияние на Скотленд Ярд, так что когда он позвонил на станцию причала Ватерлоо речной полиции, его принял инспектор – детектив-инспектор Камминс.

Камминс был моряком, и хотя из-за своего чисто выбритого лица и жизни на открытом воздухе он казался моложе, чем был на самом деле, его лицо все же выглядело, как у побитого жизнью человека, а глаза были мрачно нахмурены, как бывает, когда вахту за вахтой смотришь в зубы «Норд-Осту».

Он не был разговорчивым, этот человек, управлявший речной полицией, а поскольку Морган определенно таковым был, то говорить пришлось этому молодому журналисту. Тем не менее, Чарльз понимал, что время – самая ценная вещь, а потому изложил свое дело как можно короче.

– Речь идет об этих исчезновениях, – сказал он. – Полагаю, вы о них читали. Полковник Энерли, Бертрам Клиффорд и инспектор Бэтсвинг. Я следил за этим делом, отчасти потому, что мой редактор поручил мне это, а отчасти – ну, по своим собственным причинам. И я кое-что выяснил. Вполне вероятно, что благодаря счастливому стечению обстоятельств мне удалось обнаружить нечто неизвестное даже полиции. Однако я не сомневаюсь, что вопрос, который я собираюсь задать вам сейчас, уже был задан вашими коллегами из Скотленд-Ярда. Дело вот в чем: вы можете помочь нам найти кого-нибудь из пропавших людей?

Инспектор Камминс кивнул. Он ожидал этого вопроса и лишь уточнил:

– Значит, вы подозреваете, что пропавшие люди мертвы?

– Именно так, инспектор. Двое из этих людей провели свою последнюю ночь – насколько нам известно – в отеле, где они никогда прежде не останавливались. Ни у кого из них не было багажа, из чего мы можем заключить, что, выходя утром из дома, они не собирались уезжать куда-то далеко. Каждый из них покинул отель после завтрака и исчез.

Камминс несколько раз кивнул, как бы напоминая Моргану, что эти факты – всего лишь общее достояние.

– Я даю вам краткое изложение дела, – извинился тот, – потому что, если вы имеете в виду обстоятельства, ваша помощь будет вдвойне полезна. Вы, конечно, понимаете – как, должно быть, понимает каждый мыслящий человек – что в этих исчезновениях слишком много сходства, чтобы они могли быть не связаны друг с другом. У них должен быть общий фактор, и, по-моему, этот общий фактор – некий человек. У меня даже есть теория – дикая, признаю, которую я бы подкрепил хорошими деньгами – что человек, стоящий за этими случаями – это некто, известный как Кэлхаун. И тот факт, что Кэлхаун пытался организовать для меня исчезновение другого рода, является аргументом в пользу моей теории.

– Но, – возразил инспектор, – каждый из этих двоих, насколько нам известно, провел прошлую ночь и утро в полном одиночестве. Если бы они захотели связаться с полицией или с кем-нибудь еще, у них были бы все возможности сделать это. У нас нет никаких оснований предполагать, что кого-либо из них заставили вести себя так, как они вели.

Морган слушал эти слова с улыбкой.

– Да, – сказал он, – я сам об этом подумал, и все же оба эти человека независимо друг от друга вели себя совершенно одинаково непосредственно перед их исчезновением. Как вы это объясните?

Инспектор Камминс задумался на целую минуту, разглядывая свою татуировку.

– Я не могу этого объяснить, – признался он, наконец. – А вы можете?

– Мы можем исключить, – продолжал вещать репортер, – возможность того, что эти два человека намеренно подражали друг другу. И мы также отбрасываем предположение об их сговоре. Что остается?

Последовало молчание, которое Чарльз нарушил, заявив, что у него есть теория.

– Теории, – весело сказал инспектор, – похоже, ваша сильная сторона, мистер Морган.

– Вы это заметили, – ответил молодой человек. – Что ж, я собираюсь предложить вам еще несколько моих теорий. Начнем с того, что люди, которые исчезли, все трое мертвы – убиты. Двоих из них прикончили просто ради денежной выгоды, а третьего, Бэтсвинга, потому что он слишком много знал. Нам сообщили, что полковник Энерли завтракал в отеле «Коро» утром шестнадцатого числа этого месяца. Но если мои теории верны, то полковник в тот момент был уже мертв.

Инспектор внимательно посмотрел на Моргана.

– И то же самое, я полагаю, по-вашему, относится и к Клиффорду, и к Бэтсмингу?

– То же самое, – согласился Чарльз, – относится и к ним обоим.

– Однако, – заметил его собеседник, – двое из них были легко опознаны знакомыми, и каждый из них расписался в книге посетителей, причем подлинность их подписей была подтверждена.

Морган закурил сигарету. Эта любительская детективная работа взывала к его чувству театральности.

– Их узнали, – сказал он, – знакомые. Заметьте, «знакомые», а не друзья. Ни один из них не был опознан кем-то, кто был бы ему близок. Полковника Энерли узнали, когда он пересекал Гайд-парк – это был полицейский, с которым он время от времени обменивался несколькими репликами. А в отеле его узнал официант, который когда-то – несколько лет назад – работал в одном из клубов полковника. Это были не те люди, которые хорошо его знали. Аналогичная критика может быть применена и в других случаях. Что же касается подписей, то искусный фальсификатор иногда может изобразить чью-то подпись так, что человек сам признает ее своей собственной. К тому же, эти подписи еще не были тщательно изучены экспертом. Насколько мне известно, их не сфотографировали. Если моя теория верна, их признают ложными. Я уже сообщил Скотленд Ярду о своем предположении.