Андрей Рубанов - Человек из красного дерева

– Ладно, – сказал я, сотрясаясь от волнения. – Конечно! Как скажешь. Я сейчас уйду. Я всё сказал, мне полегчало, спасибо за всё. Насколько я знаю, наш случай называется “останемся друзьями”.

– Да, – сказала Гера, – что-то в этом роде. Не пропадай, пожалуйста. Я обязательно напишу твой портрет. Ты красивый, у тебя интересное лицо.

– Тогда прощай, – сказал я. – У меня много хлопот, не знаю, когда смогу появиться.

– Давай обнимемся, – предложила она.

Я прижал её к себе, вдохнул запах, отстранил; зашагал к двери.

– Подожди, – сказала Гера. – Возьми вот.

Поискала на столе, протянула нечто миниатюрное, флеш-карту.

– Это архив отца. Все сделанные им фотографии истуканов. Может, тебе пригодится. И ещё есть аудиофайл, тот, что был на диктофоне, запись какого-то богослужения или обряда.

Я кивнул и молча сунул подарок в карман.

Мне казалось, это будет трудно – признаться, высказаться; на самом деле нет, нужно просто решиться и начать, а дальше само идёт. И потом ты награждён ощущением небывалой свободы, невесомости, парения.

Сел в машину, вставил ключ в замок – но не повернул. Захотел побыть тут ещё немного, если не с Герой, не рядом с ней, если не в её комнате – так хотя бы в её дворе; вон там, с самого края – окно её кухни, а вон там – стоит её машинка, оказывается, она так и не успела её продать или, может, передумала, в любом случае – неважно, хорошо бы увидеть её ещё раз; она наверняка сейчас будет убираться, пустые бутылки и бумажные тарелки сгрузит в пакет и пойдёт выносить в мусорный контейнер – тут я её и увижу, хотя бы издалека, хотя бы в этих абсолютно бытовых обстоятельствах.

Не знаю, сколько так сидел; может быть, полчаса или час. Двери подъезда несколько раз открывались, из них выходили и в них входили осанистые и отлично одетые мужчины и женщины, благополучные обитатели благополучного района в центре Москвы – но Гера не появлялась, и в конце концов я уехал.

Позвонил дочери, спросил, где она и как дела; предложил увидеться. Дуняшка радостно крикнула, что согласна, что она выйдет гулять немедленно.

Про Мару не спросил, побоялся, что спугну.

План был простой: улучив момент, снести Маре голову одним ударом. Она обратится в деревяшку; формально, с точки зрения постороннего наблюдателя, это вообще не будет выглядеть как убийство. Ни крови, ни криков, ни конвульсий; была женщина – и вдруг стала деревянная фигура без головы.

А голову с собой заберу и уничтожу.

Подаренную Герой флешку я вставил в автомагнитолу, и магнитола нашла на внешнем носителе единственный аудиофайл и воспроизвела его: длинный набор причитаний, то басом, то дискантом, то громче и яснее, то совсем неразборчиво, как будто записывающий то подходил к источнику звука вплотную, то отдалялся. Я слушал запись всю дорогу от Комсомольского проспекта до Крылатских Холмов. Речитатив, иногда пропадающий, иногда внятный, вызывавший приступы дурноты. Голос я не узнавал, слова разбирал с трудом.

Обрати дух мой, долу поникший, к пропасти умиления.

Забери во взыскание твое.

Се, нова все творю.

Сопричти мя овцам избранного твоего стада.

Это было похоже на покаянный канон, но только частично; знакомые смысловые блоки проскакивали скороговоркой, перемежались тяжёлыми длинными вздохами и посторонними шумами; это был акт таинственного молитвенного труда, записанный любительским способом и, возможно, тайно, без разрешения, – процесс поднятия истукана или его обратного обращения.

Но я забыл про обратное обращение, забыл про Геру, забыл про всё, – едва увидел Дуняшку, летящую на велосипеде; выпрыгнул из кабины, замахал руками:

– Э-ге-гей!

– Привет, папа! – крикнула она в ответ. – Я по тебе скучала!

Подлетев ко мне, она единым духом вывалила все новости: как тут круто, как ей всё нравится, и какой классный и весёлый дядя Ваня Щепа, и какие прикольные у него друзья и подруги.

И броском пальцев отправляла назад с лица волосы.

– А где Мара? – спросил я.

– Уехала. Сказала, вернётся дня через два.

Мне стоило большого труда скрыть разочарование.

– Она проколола тебе уши, – сказал я.

– Это не больно. Зато теперь смотри – у меня серьги.

– Понятно, – сказал я.

И расспросил её про житьё-бытьё в большом городе, и увидел, что она в полном восторге, и понял, что все оказались правы: Евдокия, деревянная девочка, должна жить и развиваться в мировой столице, а вовсе не в провинциальном районном центре.

– Хочешь домой? – спросил я.

– Нет, – ответила Дуняшка, – пока не хочу. Тут интересно.

– С Марой тебе интересно?

– Очень. Она весёлая. Тебе нужно с ней помириться и дружить.

– Хорошо, – сказал я. – Так и сделаю.

Попрощались, Дуняшка убежала. Несостоявшийся убийца вздохнул, почесал башку. Во рту образовался гадкий привкус неудачи. Ничего, подумал, с первого раза не вышло – выйдет со второго.

Она – моё изделие, её жизнь принадлежит мне. Она враг деревянного народа; если враг не сдаётся, его уничтожают.

Обратно ехал вечером, никуда не спешил.

Думал про себя, что я – глупец. Одной женщине признался в любви, потом сразу же пошёл убивать другую. Конечно, это невозможно. Два таких события никогда не происходят подряд, одно за другим.

Тут тебя, Антипка-плотник, подвёл твой глазомер, тут ты ошибся в расчётах, да и в женщинах тоже ошибся.

Я убью её потом. Если в тайном мире решено, что я её разрушу, – значит, это произойдёт в любом случае. Вернусь через три дня. Не получится через три дня – буду возвращаться снова и снова.

А тайный мир – конечно, он на моей стороне, всецело. Иначе бы я не получил от Геры Ворошиловой запись тайной молитвы. Совпадений и чудес не бывает, каждое совпадение – результат взвешенного решения, принятого в других мирах.

Есть сила – она ведёт меня, покровительствует мне.

Позвонил Читарю – тот ответил почти здоровым голосом.

– Я в порядке. Будешь в городе – купи зарядку для моего телефона, прежнюю я куда-то сунул, не могу найти.

Эх, подумал я, удивителен человек: одной ногой на том свете – а всё ему зарядка для телефона нужна; кому звонить собрался? Апостолу Петру? Предупредить, чтоб ждал, не запирал двери?

Единственный салон связи, работавший допоздна, находился в здании автовокзала. Не было уже тут пассажиров, не работала билетная касса, только в углу спал, уронив на руки кудлатую голову, подвыпивший гражданин, да возила шваброй по полу хмурая уборщица. Салон, к счастью, оказался открыт, я купил сразу два зарядных шнура: если брат потерял один, то потеряет и второй, тогда и третий пригодится.

Когда шёл обратно – увидел, как уборщица тычет верхним концом швабры в подвыпившего, понуждая его уйти. Подвыпивший отбивался одной рукой и возражал бессвязно и жалобно. Уборщица наседала: ишь, пригрелся, давай иди отсюдова, а не то полицию вызову.