Андрей Рубанов - Человек из красного дерева

– Извините, – холодно ответила Елена Константиновна. – Я учёный. Кто вам сказал, что я продаю свои находки? Вы знаете о существовании музейного кодекса? Я вообще вас впервые вижу.

Щепа покивал.

– Разумеется, – сказал он. – Я в этом деле человек новый, но зато, так сказать, очень увлечённый.

С каждой его фразой Елена Константиновна становилась всё более холодной и напряжённой, и в какой-то момент даже стала понемногу отступать от нас, как будто мы грозили ей ножами в тёмном переулке.

Щепа протянул визитную карточку.

– Я прошу одного, – сказал он. – Дайте мне телефон. Я пришлю вам, так сказать, официальное предложение… Назову цену… Уверяю, она вам понравится…

Елена Константиновна изучила карточку, и брови её поползли вверх.

– Йони-массаж? – спросила она.

Щепа лучезарно улыбался.

– Да, – сказал он. – Это мой маленький бизнес. Так сказать, семинар на дому. Я в Москве один из лучших. Первое занятие – бесплатно. Приходите!

Елена Константиновна нервно рассмеялась и – скорее всего, машинально – стала обмахиваться карточкой, как веером.

– Молодой человек, – сказала она. – Зайдите на сайт нашей кафедры, там указан телефон и электронный адрес. Пришлите мне ваше предложение, я почитаю и сразу отвечу. А теперь прошу меня простить.

Повернулась, зашагала прочь.

– До свидания, Елена Константиновна! – провозгласил Щепа. – Мы будем ждать! Заранее благодарим!

Она исчезла среди гостей.

– Уходим, – тихо велел мне Щепа.

– Да, – ответил я. – Надо срочно сваливать.

Не медля ни секунды, вышли из зала, сбежали по лестнице.

Сев за руль, Щепа торопливо нажал кнопку, блокируя дверные замки. Выругался длинно.

– Можно было сразу догадаться, – сказал я.

– Чего ж ты не догадался? – спросил Щепа, резко нажимая на газ (нас обоих отбросило на спинки сидений). – Ты же видел её раньше!

– Да, видел. Один раз – вблизи, но это было давно. А потом – только на поминках, издалека. Возможно, дело в косметике. Если намазаться тональным кремом, напудриться, облить волосы лаком, а тело духами, – это работает как маскировка. Может быть, она использует ещё какие-то хитрости. Она прячет свой дух. Так умеют делать только очень хитрые и умные истуканы.

– Так чего делать будем? Звонить Можайскому?

– Рано, – сказал я, – половина десятого, он ещё на работе. Ночью позвоним. И, кстати, у меня уже есть телефон этой Елены и её личная почта. Взял у дочери Ворошилова.

– Молодец, – похвалил Щепа, – вовремя подсуетился.

– Моё предложение, – сказал я. – Делать всё надо сегодня же ночью. Пока она не опомнилась. И Можайскому можно не звонить, он скажет то же самое. Её надо сегодня дожимать. Мы ж не знаем, может, она сейчас уже собрала чемодан и едет в аэропорт.

– Нет, – сказал Щепа, подумав. – Не едет. Она не такая. Она нас не испугалась. Но ты прав, её надо дожимать, не отходя от кассы.

Он сбавил скорость, повернул машину к обочине.

Я продиктовал ему номер, он поставил телефон на громкую связь.

– Елена Константиновна! Добрый вечер. Это вас опять Иван беспокоит.

– Какой Иван?

– Который йони-массаж, – пояснил Щепа.

– Слушаю.

– Мне кажется, что нам лучше поговорить сегодня. Так сказать, не откладывая… Это в ваших интересах.

Она молчала. Мы ждали.

– Через два часа. Записывайте адрес.

Тридцать лет назад в этой комнате пахло сыростью и тленом. Ворошилов ходил по гнилому паркету широкими шагами, распахнув чёрное гангстерское пальто, развивая передо мной и Читарем свои идеи. Теперь я видел: планы осуществлены, человек добился своего. Верстаки, полки, шкафы – всё, разумеется, стальное, несгораемое. Десятки фотографий на стенах: деревянные фигуры, запечатлённые в цвете, во всех ракурсах. И даже бестеневая лампа есть. Очень полезная штука, подумал я, надо будет добыть себе такую же.

Елена – уже успела поменять вечернее платье на джинсы и свитер, волосы забраны в хвост, официальные очки, выглядит старше, – сидела за столом, глядя в экран компьютера, но я сразу увидел: села специально, изображает занятую, деловую, на самом деле – ждёт нас, сильно нервничает.

Дионисий был тут, лежал на длинном столе посреди помещения, под широким раструбом вытяжки. Сама Елена, конечно, не смогла бы его перевезти, ей помогли, и эти помощники, скорее всего, находились неподалёку, например, сидели в машине за углом и ждали: мало ли что. По крайней мере, я бы так и сделал. Позвал бы для страховки двоих-троих мужчин покрепче.

– Лена, – сказал Щепа, вместо приветствия, душевным тоном. – Давай сразу на “ты”.

– Мне всё равно, – ответила она резко.

– Сколько тебе лет? – спросил я.

– Неважно. Вам не надо ничего про меня знать.

Щепа ухмыльнулся.

– Да ну? – сказал он развязно. – Ладно. Как хочешь. Тогда просто отдай нам изделие, и мы уйдём.

– Нет, – ответила Елена.

– Как это нет? – спросил я. – Статуя – наша. Да и ты тоже наша. Ты нам сестра.

– Нет! – повторила Елена. – Я тебе не сестра. Я сама по себе. Я не хочу быть в вашей секте сумасшедших.

– Отлично! – воскликнул Щепа с восторгом. – Золотые слова! Лена, ты мне нравишься! Я ведь тоже – не с ними, я прекрасно тебя понимаю. Я всю жизнь пытаюсь их убедить, что они сектанты. Хлысты! Лена, ты молодец, я счастлив, что мы познакомились. Я, как и ты, живу среди нормальных людей, общаюсь, кайфую. Но этого парня, – Щепа показал на кефалофора, – надо отдать. – Он кивнул на меня. – Они же абсолютно сумасшедшие, они от тебя не отстанут.

– Хватит меня разводить, – ответила Елена. – Ничего не получите. Если ещё что-то найду – тоже вам не отдам. Я научный работник, эта статуя – моя кандидатская диссертация. И я вас не боюсь. Пётр не боялся, и я не боюсь.

– Петру Ворошилову, – сказал я, – никто никогда не угрожал. Его никто ни разу не подвёл, не обманул. А он нас – подводил и обманывал. Но ему всё было прощено, потому что он живой человек. А люди имеют право на ошибку.

Придвинул табурет, сел. Решил, что она больше верит мне. Щепа вёл себя неверно, неинтеллигентно. Со скучающими богатыми старухами это работало – но здесь наоборот.

– Лена, – сказал я, – если тебе нужен материал для научной работы – давай сядем, вдвоём, ты включишь диктофон, и я тебе столько всего расскажу – хватит на три диссертации. Я действительно реставратор, столяр-краснодеревщик, я занимаюсь этим больше ста лет. Видишь, на изваянии уцелела краска? Это значит, что статуя хранилась в темноте, в хороших условиях, например – на чердаке жилого дома. Возможно, завёрнутая в ткань. Если ты сейчас будешь держать находку под лампами – краска быстро выгорит, цвета уйдут. Выключи лампы, и накрой её, от греха. А лучше – отдай нам. Пожалуйста. Когда мы его поднимем, мы скажем, что он спасён благодаря тебе.