Андрей Рубанов - Человек из красного дерева

Видео оказалось длиной едва в полминуты.

Знакомый мне полутёмный гараж, бывшая автобаза на окраине Можайска, и железная дверь, защищающая вход в жилой отсек, теперь – закрытая. Дверь сотрясалась от тяжких ударов: кто-то, запертый внутри, мерно бил по двери с нечеловеческой силой. Навесной замок подпрыгивал, но держал.

И ещё – крик, полный ярости и муки, ультразвуковое стенание; на такое не способны ни звери, ни люди, ни истуканы.

Пока возвращался с фабрики домой, в “башенки”, – попал под ливень, настоящий, майский, с отчаянным громом, но без ветра: не буря – очистительная процедура, промывание мира, удаление гнилых весенних грязей.

Вымок весь, вода текла по спине, заливала глаза.

Дома пришлось срочно раздеться донага и встать под вентилятор.

Дуняшка открыла дверь, увидела меня голым, издала стыдливое восклицание, исчезла.

По окнам хлестало прозрачным небесным весельем.

Надо будет вымыть окна, подумал я, весной все живые смертные моют окна. И надо собираться в путь. Поеду один, без дочери. Предчувствия самые скверные: что-то там у них случилось, что-то нехорошее; поеду один.

И надо купить сушилку для одежды. И Дуняшке заново объяснить, что вода вредит сухому дереву.

Переоделся, зашёл в её комнату; здесь уже была оборудована первоклассная девчоночья пещера, с картинками на стенах – портреты смело улыбающихся и густо накрашенных музыкальных див с распущенными волосами либо, наоборот, выбритых наголо, с костлявыми татуированными плечами, – и зеркало в рост, и синие шторы с золотыми хвостатыми русалками, и стол, заваленный бумажками, фломастерами, косметическими кисточками, пузырёчками лака для ногтей, белыми и чёрными шнурами для зарядки телефона, для сопряжения его с компьютером, а вот и сам компьютер, на эк- ране – мальчик, лохматый крутобёдрый певец, даёт ноту сильным фальцетом, если бы мне было одиннадцать, я бы тоже полюбил его, он даёт такой драйв, что не любить его нельзя.

Протянул дочери ключи от входной двери.

– Остаёшься одна, на хозяйстве. Я вернусь послезавтра.

– Ура, – сказала Дуняшка, мгновенно возбудившись, и приглушила музыку. – А можно я приведу подруг? Аню и Ксению? Устроим девичник!

– Можно, – разрешил я. – Но тогда обязательно предложи им угощение. Если приходит гость, его надо накормить и напоить. Так принято. Купи чаю, конфет. Деньги я тебе оставлю. Сами вместе пойдёте в магазин и купите, что хотите. Газировку, чипсы и прочее.

Дуняшка снисходительно улыбнулась.

– Папа, в нашей компании газировку никто не пьёт. Она вредная.

– Хорошо, что у тебя есть компания, – сказал я. – Но помни о правилах. Ты не такая, как все, но ты об этом молчишь.

– Папа, я всё помню.

– Чтоб человек запомнил, ему надо три раза повторить. Так устроена память.

– Это у людей, – сказала Дуняшка. – А мы-то лучше них. Я всё запоминаю с первого раза.

– Погоди, – сказал я. – С чего ты взяла, что мы – лучше людей?

– Папа, – ответила Дуняшка, – это элементарно. Мы с тобой – как “Суперсемейка”. Есть такое кино. Папа-супергерой, мама-супергерой и дети-супергерои.

– Да, – сказал я. – Мы такие и есть. Мы даже круче. Мы мега-сверх-супергерои. Потому что в кино всё выдумано, а мы – настоящие. Но мы не лучше людей. Мы абсолютно такие же.

– Мы вообще не герои, – заявила Дуняшка уверенно и печально. – Герои спасают мир, в любом фильме так. Появляется суперзлодей, и они его побеждают. А мы – ничего не делаем, никого не спасаем. Просто живём, и всё.

– Это ты ничего не делаешь, – сказал я. – А взрослые люди заняты, работают. И работы очень много, вовек не переделать. Поживёшь ещё немного, подучишься – всё поймёшь.

Дуняшка нахмурилась, она явно имела возражения.

– Да я уже всё поняла…

Но я перебил.

– Нет, не всё. В кино супергерой всегда получает награду. Он совершает подвиг – и его хвалят. Ему кричат: “Спасибо, ты такой классный, ты всех спас, мы тебя любим!” Им восхищаются. Ему аплодируют. Супергерой ничего не делает бесплатно, он совершает подвиг – а взамен получает славу. А слава – это сладкое угощение. Люди питаются славой, и даже Бог ею питается. Но в обычном мире немножко по-другому. Я обратил к жизни двенадцать братьев и сестёр, в том числе – тебя. Но никто не сказал мне “спасибо”. (Дуняшка опустила глаза.) Мой друг – твой дядя Читарь – делал это вместе со мной, но ему тоже никто не аплодировал. Никто нам ни разу не крикнул: “О! Вы такие молодцы!”. Никакой награды, никакой славы. Ничего, ноль. Взамен мы получаем только то, что называется “моральное удовлетворение”. Мы даже гордиться собой не можем, потому что гордыня – это первый смертный грех и корень всех остальных грехов. И про нас кино не снимут. Мы просто делаем то, что умеем. Никто не знает, сколько сил мы потратили, сколько времени, сколько было всяких сомнений, переживаний, сколько раз мы всё теряли и начинали сначала, сколько раз переезжали с места на место. У меня был дом, теперь дома нет, надо ставить новый. Кому это интересно? Никому. Что в этом героического? Ничего.

Глаза Дуняшки загорелись.

– Это несправедливо, – сказала она.

– Да, – ответил я. – Справедливости на земле нет. Или – есть, но очень мало. Когда что-то делаешь – не нужно ждать награды, это глупо. У кого есть разум – тот ищет себе дело, находит его и делает, не думая о награде, не думая о справедливости; его дело и есть его награда. Твой дядя Читарь исходил всю землю, запомнил наизусть две тысячи книг. Всё это время его Бог хранил – вот его награда, другой нет. Это справедливо? Не знаю. Наверное, да. У меня не было дочери, теперь она есть, я её люблю, – вот моя награда! Ты красивая, сильная и талантливая, ты всё запоминаешь с первого раза, сама сказала. Другие девчонки смотрят на тебя и думают: “Эх, почему всё так несправедливо устроено, почему Дуняшка и умная, и быстрее всех бегает, и глаза у неё красивые, и волосы, почему ей всё досталось, всё, что только можно? Где справедливость?” – думают они. А представь, что ты нарушила тайну, пришла к ним и говоришь: девчонки, да, я красивая, но на самом деле я – деревянная, как Буратино, и должна об этом молчать, я живу в обмане, как кикимора в болоте, и всю жизнь буду так жить. Что они скажут? Ничего не скажут, потеряют дар речи. У справедливости два конца. То, что для одного награда, – для другого наказание. Не ищи справедливости, она сама тебя найдёт.

Дуняшка подумала и возразила:

– Не хочу жить в обмане. Это очень трудно. И неприятно.

– Надо терпеть, – сказал я. – Надо терпеть, ничего не поделаешь. Ты же обманываешь не по подлости души; ты выполняешь свой долг, тайна – не твоя, а общая, ты делаешь это ради своего народа, ради семьи, ради меня, ради дяди Читаря, ради деда Николая, ради тех, кто тебя любит. Ты привыкнешь; все привыкают. “Привычка свыше нам дана: замена счастию она”. Это Пушкин написал. Почитай его, тебе понравится. Это лучше, чем кино про супергероев.