Оскар Мюриэл - Темные искусства

Как обычно, в ней было написано лишь одно: «Прибудьте к королеве немедленно», но лорд Солсбери прекрасно знал, о чем пойдет речь. Он думал о тех ужасных новостях, которые ему предстояло сообщить, и на мгновение поджилки затряслись даже у самого влиятельного политика в Британской империи.

Он услышал тихое металлическое бряцанье, теперь уже хорошо знакомое во всех коридорах королевских резиденций, которое сопровождали медленные тяжелые шаги.

Дверь в гостиную королевы открылась, и оттуда вышел рослый темнокожий толстяк, закутанный во всевозможные туники и пашмины, с броским тюрбаном на голове и множеством кричащих золотых цепочек и подвесок на шее.

— Королева вас ожидает, — произнес он надменным тоном, и после довольно долгой паузы добавил насмешливое: — Сэр.

Лорд Солсбери даже не взглянул на Мунши. Он прошагал мимо него, выразительно стуча тростью, и закрыл за собой дверь, дабы об этом не «позабыл» индиец-проныра.

Стоило лорду Солсбери поднять взгляд, как его пробрала дрожь.

Попасть в эти покои было все равно что войти в ледяной, полумертвый мир. Занавеси пропускали лишь узкую полоску дневного света, который ложился на смехотворно крошечный столик, на котором молоденькая придворная служанка расставляла серебряный чайный сервиз. Горка ломилась от пирожных и сладостей. Рядом со столиком, вне досягаемости тонкого лучика света, восседала королева Виктория.

Августейшая особа представляла собой ворох траурного крепа и черного меха, многослойный пирог из кружева, тафты и золота. Пухлые ладони были чопорно сложены на коленях, а каждый палец был увенчан хотя бы одним кольцом. Лицо ее, почти такое же белое, как и ее редеющие волосы, частично скрывали оборки из тюля, который спускался с крохотной черной шляпки.

Одна из пухлых рук нетерпеливо махнула служанке.

— Иди отсюда. Я сама могу себе чаю налить.

Девушка присела в реверансе, бросила на премьер-министра нервный взгляд и вышла из комнаты.

Лорд Солсбери, как было заведено, отвесил низкий поклон и замер, ожидая, пока к нему обратятся. Ему пришлось слушать звон серебра о фарфор и чавканье рта, поглощающего пирожные, прежде чем Виктория с ним заговорила.

— Ведьма не пришла. Куда подевался глупый цветочек?

Лорд Солсбери выпрямился и твердо, хоть и довольно быстро, произнес:

— Мне чрезвычайно жаль, Ваше Величество. Ваша знакомая скончалась.

Кусок пирожного шлепнулся в чашку с чаем, окатив королевские ладони кипятком.

— Скончалась? — эхом откликнулась она, со звоном вернув чашку с блюдцем на столик. — Господь всемогущий! До чего же не вовремя!

— Боюсь, это произошло не по воле самой леди, Ваше Величество.

— Такое чувство, будто в последнее время все вокруг меня умирают, — пожаловалась Виктория, потянувшись за печеньем. Пережевывая его, она повела плечами. — Но этого ведь стоило ожидать, не так ли? Можно лишь догадываться, как стара была та жуткая дама.

Лорд Солсбери открыл было рот, чтобы сообщить зловещие подробности ее смерти, но Виктория его опередила.

— А эта глупая Редферн! Она ничего не сказала! Ох, и выговор же я сделаю этой противной старухе.

Лорд Солсбери прочистил горло.

— Боюсь, Редферн тоже мертва.

Виктория вскинула лицо — ее темные зрачки казались крошечными на фоне выпирающих глазных белков, а шея, жирная и дряблая, свисала, как у черепахи.

— Как, обе?

— Боюсь, что так.

Усеянные крошками и едва различимые губы слегка приоткрылись.

— Но я же хотела поговорить с Альбертом, — рассеянно произнесла она, словно девочка, которая никак не может усвоить урок. Она теребила золотой медальон, где, как знал Солсбери, хранились миниатюра и локон волос давно усопшего принца.

— Ваше Величество, боюсь, что в настоящий момент связаться с покойным принцем невозможно.

И тогда в этих маленьких глазках зажегся слишком хорошо знакомый лорду Солсбери гнев.

— Невозможно? — прошипела она, а затем завизжала: — Невозможно ?

И одним взмахом Виктория опрокинула весь столик. Фарфор, серебро, чай и пирожные разлетелись по комнате, с оглушительным звоном врезались в окно и раскатились во все стороны.

Виктория вцепилась в ручки своего кресла и попыталась встать, но вес королевской особы и хруст в коленях не позволили ей это сделать. Ей был почти семьдесят один год, и в ширину она была столь же велика, как и в высоту.

— Королеве не говорят «невозможно»! Мне нужно с ним поговорить! Мне нужно поговорить с ним сейчас же! Приведи мне кого-нибудь! Кого-то другого! Любую чертову… — Тут вошла служанка, готовая прибрать беспорядок, но Виктория взревела: — Уйди отсюда, глупая корова !

Лорд Солсбери воспользовался моментом и вмешался:

— Ваше Величество, ведьмовской клан распался. Я не смог связаться ни с одной из тех, кого мы знали.

Виктория ощерилась, нижняя челюсть ее выдвинулась вперед, пока она пыталась отдышаться.

— А твой сын? Мне известно, что сухое чрево его жены наконец заработало. Я знаю, что это работа ведьм.

Лорд Солсбери сглотнул.

— Это — это было устроено еще до их гибели. Приходила женщина, оставила указания и исчезла. Я знаю лишь то, что она сказала.

— Рассказывай.

Премьер-министр снова болезненно сглотнул.

— Их основное логово было обнаружено. Две предводительницы убиты. Остальные пропали.

Виктория откинулась в кресле.

— Обнаружено? Кем? Кто за это в ответе?

Лорд Солсбери почувствовал, как холодная капля пота скатилась по его виску. Именно этого момента он больше всего опасался.

— Двое… двое инспекторов из шотландской полиции.

— Из шотландской по… А что они делали в Ланкашире?

Солсбери вспомнил, что инспектор Фрей в своих засекреченных отчетах назвал эту историю Ланкаширским делом . Тот самый Иэн Фрей, лично назначенный лордом Солсбери — о чем Виктория ни за что не должна узнать.

— Они наткнулись на ведьм, преследуя беглого преступника, — сказал он. — Сами они бы никогда…

— И они убили моих ведьм… — пробормотала Виктория, наконец осознав произошедшее.

— Да, Ваше Величество, — сказал лорд Солсбери и едва сумел скрыть торжествующую улыбку. Он видел, в какую сторону движутся мысли королевы. У себя в голове она переложила вину с его плеч на инспекторов. Нужно действовать осторожно, чтобы все так и оставалось.

Виктория затеребила золотой медальон — так ожесточенно, что едва не порвала толстую золотую цепочку. В ее вспученных глазах стояли слезы ярости.

— Они за это поплатятся… — прошептала она и набрала воздуха для хриплого вопля: — Они должны умереть !

Домашнее прозвище Эми Макгрей объясняется в первой книге цикла: у нее большие темные, почти черные глаза, обрамленные густыми ресницами, и их форма напоминает родным соцветия фиалок.