Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

Уже настроившийся на серьезную волну Арни Гроссман развел руки ладонями вверх, как будто пытался остановить собеседницу.

— Вау! Спокойно! Не будем торопиться! — воскликнул он, подсев к ним поближе. Весь его вид показывал, что он готов к деловому разговору. — Давайте разберемся. К каким выводам вы пришли после похода в штаб-квартиру фонда?

— Что это, как минимум, подозрительная контора. И ее начальник явно от нас что-то скрывает.

— Почему вы так решили?

— Во-первых, из-за чрезмерно бурной реакции этого господина на мое замечание о том, что трое ученых были убиты три месяца спустя после встречи в его фонде. Взрыв эмоций выдает, что он очень взволнован этим обстоятельством. А боится прежде всего тот, кому есть что скрывать. Во-вторых, его объяснения невразумительны. Сами подумайте: три незнакомых человека, которых Аркан пригласил, чтобы предложить двум историкам стать экспертами, а ученому — какое-то исследование в институте, становятся вдруг по мановению волшебной палочки неразлучными друзьями. Как рассказал гид, на следующий же день все трое вместе побывали в Министерстве древностей Израиля. А профессор Эскалона до такой степени сблизилась со своими новыми «друганами», что рассчитала гида. Отчего же они стали так близки и неразлучны? Из-за какой-то формальной встречи в Фонде Аркана? С каких это пор простые ученые беседы дают такой эффект?

— Действительно…

— И исходя из каких соображений господин Аркан говорил со всеми тремя вместе, хотя они являются специалистами в столь разных областях знаний? Не логичнее было бы переговорить сначала с одним, потом с другим и, наконец, с третьим? Почему надо было сводить их?

— Валентина права. Этому всему нет внятных объяснений, — заметил Томаш, молчавший все это время.

Впрочем, у итальянки было еще несколько наблюдений.

— Если их позвали вместе, значит, президент фонда собирался говорить об интересующем всех предмете. Что бы это могло быть? И почему Аркан от нас скрывает это что-то? Какова связь между секретной беседой и смертями, которые мы теперь расследуем? Что за чертовщина…

Израильский инспектор согласился с итальянским, даже не дослушав умозаключения коллеги.

— Все так. Действительно, тут немало неувязок. Меня бы не удивило, если бы Аркан оказался вовлеченным в какое-нибудь сомнительное дельце. Но мы должны действовать осторожно.

Услышав последние слова, Валентина не сдержалась.

— Осторожно? С какой стати? — она показала на дверь, как если бы там мог сейчас оказаться президент фонда. — Этот урод скрывает от нас что-то важное! Он явно причастен к этим убийствам! И что же мы делаем в такой ситуации? — а дальше она стала передразнивать интонацию Гроссмана. — Действуем с осторожностью!..

— Спокойствие, только спокойствие, — настаивал Арни. — Арпад Аркан очень влиятельный человек. У него обширные связи в политических кругах, и мы даже не имеем полного представления о сфере его интересов. Знаем, что он ворочает большими капиталами, и не только здесь, в Израиле. Он вхож в самые крутые клубы международных финансистов. Фонд позиционирует себя, естественно, по-другому: этакое скромное учреждение, радеющее за мир во всем мире и прочие благородные цели, хорошо воспринимаемые прессой и общественностью. Один девиз фонда чего стоит: нечто вроде…

— Вы хотите прочитать нам Гете?

Израильтянин был весьма удивлен.

— Так вы в курсе?

— Мы не увиливаем от домашних заданий…

— Ну и ладно. Так вот этот пацифистский стишок в качестве девиза прекрасно служит фонду, и под благодушную трескотню о неустанной борьбе за мир можно распрекрасно заниматься самыми мутноватыми, если не сказать темными, делишками. Именно поэтому надо держать ухо востро.

Валентина, однако, сгорала от нетерпения.

— Инспектор Гроссман, все это вполне может быть правдой, но мы — полиция или кто? Если полиция, то и надо себя вести соответствующим образом. В Италии мафия тоже не подарок: и громадными капиталами управляет и политиков на коротком поводке держит, но мы же не перестали из-за этого с нею бороться.

— Понятно, и все же… — прошептал господин Гроссман, не договорив фразу, а начав следующую. — Расследование Фонда Аркана может оказаться архитрудным делом. В общем-то, я уже некоторое время к нему присматриваюсь и знаю, о чем говорю.

— Присматриваетесь? В связи с чем? — полюбопытствовала итальянка.

Главный инспектор израильской полиции ответил не сразу, как бы взвешивая, что можно сказать, а о чем лучше промолчать.

— Скажем, есть основания сомневаться в чистоте некоторых видов его кипучей деятельности. Ничего конкретного я пока предъявить не могу, но иногда, знаете, возникают некие слухи, вызывающие тревогу.

— Слухи? Какого же рода?

И снова Арни Гроссман предпочел уйти от ответа.

— Слухи и все. Пока остановимся на этом.

Все трое переглянулись, как игроки за покерным столом, пытающиеся затуманить свои собственные намерения, но предугадать следующий ход соперника. Госпожа инспектор по-прежнему была самой нетерпеливой и нервной из тройки. Естественно, именно она и нарушила неловкое молчание, возникшее в разговоре.

— Так что же вы посоветуете нам делать?

Израильский коллега изобразил рукой нечто вроде нуля.

— Пока ничего. Утро вечера мудренее, а завтра я, наверное, смогу вам что-то подсказать, ладно?

— Пусть будет так.

Гроссман повернулся к Томашу.

— А до того я хотел бы попросить профессора Норонью помочь мне разобраться в некоторых хитросплетениях этой истории.

Просьба оказалась неожиданной для Томаша.

— А что бы вы хотели узнать?

Главный инспектор постучал пальцами по боковушке дивана, раздумывая, как сформулировать вопрос, а потом вдруг показал в сторону бара.

— Помните наш первый разговор в баре? Тогда вы сказали, что к этой истории могут быть причастны сикарии.

— Это так. Все три убийства похожи по своим характеристикам на ритуальные, описанные две тысячи лет тому. Особенно вопль сожаления, сопровождающий непосредственно сам акт убиения. А в чем же ваш вопрос?

Арни Гроссман пребывал в задумчивости, потирая подбородок и глядя в сторону.

— Понимаете, отчеты, присланные вами вместе с просьбой о помощи, заинтриговали меня. Прежде всего момент, связанный с загадочными посланиями, которые были найдены рядом с трупами. Насколько я понял ваше толкование, вы полагаете, что эти головоломки указывают на фальсификацию текстов Нового Завета?

— Именно так. И все-таки в чем вопрос?

— Он таков: с какой стати сикариям, организации чисто иудейской, интересоваться ошибками в христианской Библии?

— Вы и вправду хотите знать?

— Я весь внимание.