Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

Паскаль же, в свою очередь, если и расстроился от отсутствия молодого человека, то не очень сильно. Давно уже всецело поглощенный любовью, не слышавший ничего из тех тревожащих разговоров, что ходили касательно графа Шале, мог ли он объяснить это нарушение данного пажем слова на счет иначе, нежели обычной забывчивостью?

Как и бдительность, преданность тоже иногда засыпает на пороге опасности.

Между тем чем ближе подходил час исполнения заговора, тем большую растерянность ощущал Анри де Шале.

Пока он находился в обществе герцогини де Шеврез или кого-то из заговорщиков, все было в порядке: он не испытывал ни малейших колебаний. Но стоило ему остаться одному, как, вновь и вновь взвешивая шансы на успех, он говорил себе: «А что, если наша затея провалится?»

Здесь следует повторить, чтобы читатель держал это в памяти, что Шале беспокоился отнюдь не о себе, а о своих друзьях, особенно о своей любовнице!

Себя он полагал слишком значительной персоной, чтобы опасаться гнева кардинала-министра!

В пятницу, около двух часов дня, граф держал путь в Лувр, где у него была назначена аудиенция у его преосвященства, когда вдруг встретил командора де Валансе.

Командор де Валансе был уже довольно пожилой человек. Любезный, умный и даже более чем умный: наделенный здравомыслием и нравственной честностью, которые завоевали ему уважение самых легкомысленных, самых глупых придворных; любой из них – где бы, в какое бы время ему ни повстречался командор де Валансе – почитал за удовольствие пожать ему руку.

Что и поспешил сделать Шале.

– Добрый день, добрый день, дорогой граф, – промолвил командор.

И, задержав руку молодого человека в своих, продолжал:

– Но что это с вами? Да вы весь горите!.. Я не доктор, но готов биться об заклад, что у вас лихорадка! Уж не любовная ли печаль тому виной? Какая-нибудь ссора, размолвка с дамой ваших мыслей!.. Ну же, расскажите мне все. Плохого совета, вы знаете, я дать не могу, и пусть мои волосы уже начинают седеть, я все еще способен – оказывая другу услугу, – соединить то, что разошлось… восстановить то, что разбилось.

Господин де Валансе произнес это с улыбкой, в самом деле отнеся лихорадочное состояние Анри де Шале на счет чего-то незначительного.

Но первые же слова командора заставили графа вздрогнуть – натуры слабые, нерешительные часто верят в участие провидения во всех мало-мальски значительных событиях их жизни. Вот и неожиданная встреча с господином де Валансе стала для графа чем-то ниспосланным свыше. Последняя же фраза командора: «Плохого совета я дать не могу, я все еще способен соединить то, что разошлось… восстановить то, что разбилось» – и вовсе стала для него определяющей.

– Что ж, так и быть, – воскликнул он и, подхватив пожилого дворянина под руку, отвел того в сторону, – я расскажу вам все, Валансе, все! Тем более что я знаю: пусть вы и не одобрите мои действия… наши действия… мои и моих друзей… но вы и не злоупотребите секретом… который не принадлежит лишь мне одному… и я могу вам доверять… как уже доверился своему отцу… чтобы спросить затем: «Правильно ли то, что мы собираемся сделать?»

По мере того как командор слушал Анри де Шале, лицо его принимало все более изумленное выражение.

– Черт! – проговорил он. – Похоже, все гораздо более серьезно, чем я предполагал!

– Столь серьезно, что я уже три ночи уснуть не могу! Ох! Вы не ошиблись, друг мой! Меня действительно пожирает горячка! Так страшно идти… с завязанными глазами… по дороге, которая неизвестно куда тебя выведет… а возможно, и вовсе приведет к погибели! Ладно бы речь шла только обо мне! Но на этой дороге со мной все то, что я люблю, слышите, Валансе? Все!

– Будет вам, будет, дорогой граф, возьмите же себя в руки! Если есть еще время вытащить вас… вас и ваших друзей… из тех неприятностей, в которые вы загнали себя, вероятно, по неосторожности… можете на меня всецело рассчитывать! Но в чем же дело? Говорите! Может так статься, что каждая минута на счету. Говорите!

Анри де Шале заговорил: сначала с трудом, недоговаривая то о том, то об этом, – в конце концов, в данный момент он совершал предательство; как он ни прикрывал свои беспокойства и страхи, он нарушал данную клятву. Но того, кто покатился по наклонной, уже, как известно, не остановишь. Одной лишь фразой: «Мы готовим заговор против господина де Ришелье» он сказал слишком много для того, чтобы не рассказать обо всем прочем.

Как бы то ни было – скорее по мотивам политическим, нежели в силу личной симпатии, – командор де Валансе являлся ярым сторонником кардинала. Едва лишь услышав о задуманном заговорщиками государственном перевороте, он пришел в ужас и живо объяснил графу, какая это гнусность со стороны высшего должностного лица королевства – состоять в заговоре против первого министра короля! Пылкие внушения господина де Валансе произвели на Шале глубокое впечатление, и дабы усилить эффект своих слов, командор, тоном еще более убежденным, добавил, что их преступная акция обречена на неизбежный провал, так как кардинал всегда пребывает начеку, и не считаться с сим фактом могут лишь безумцы, и что вскоре над головами виновных засверкает меч правосудия, меч, со взмахом которого не только люди лишаются своей жизни, но и их семьи – чести. «Думали ли вы об эшафоте, граф Анри, – воскликнул Валансе, заканчивая свою речь, – когда планировали столь рискованное предприятие?!»

Шале не нашелся, что ответить на этот ужасный вопрос; вся решимость его оставила: перед глазами у него уже стоял палач, и слышалось ему, как на долгие века вперед с постыдным звуком падает топор.

– Кончено, мой друг! – вскричал он. – Вы сорвали повязку любви с моих глаз! О! Как я теперь ненавижу этот ужасный заговор!

– Но этого еще недостаточно, граф, чтобы спасти жизнь вам… и вашим друзьям. Что если о заговоре уже известно его преосвященству… подумайте, как ужасно вы себя скомпрометируете! В таком случае надежду на спасение вам даст лишь полное и чистосердечное признание.

– Что это вы вздумали, Валансе! Уж не хотите ли вы, чтобы я сделался доносчиком?

– Доносчик большей частью клевещет, вы же лишь откроете истину! К тому же, стоит ли вам так бояться этого признания? Какая опасность может угрожать королеве или принцам крови? Король, возможно, немного рассердится, сделает выговор, тем дело и кончится. Имена же других заговорщиков вы можете скрыть. Пойдемте же немедленно к его преосвященству; боюсь, завтра рассчитывать на помилование вам будет уже поздно…

Сказав это, командор де Валансе повлек графа де Шале в малый Люксембургский дворец [26] Эту чисто историческую сцену, как и несколько других, мы заимствовали у Тушара Лафосса, автора летописи «Слуховое окно», который, в свою очередь, взял ее из надежных источников. – Примеч. автора. .