Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

Именно этим беспокойством – а кто из нас не испытывал подобного? – которое является одним из самых эффективных будильников, и объяснялось отступление графа от обычая оставаться в кровати почти до полудня.

Хотя Фирмен и сам был крайне возбужден – и не без причины, – но лицо графа, к которому его провели, выглядело таким изможденным, каким Лапрад его никогда прежде не видел.

– Плохо спали, монсеньор? – спросил он.

– Да… не очень хорошо.

Взглянув на секретаря, на чьей физиономии тоже выступили красные прожилки, граф заметил:

– Да вы и сами, мой дорогой Лапрад, сегодня на себя не похожи. Неважно себя чувствуете?

– Немного приболел, монсеньор.

– В таком случае вам следовало остаться дома. К тому же, полагаю, сегодня мне все равно будет не до работы… Как, впрочем, и завтра… и послезавтра… Ох! Особенно послезавтра. Кстати, Лапрад: вам известно, что в конце недели двор на месяц переезжает в Фонтенбло?

– Такие слухи до меня доходили, монсеньор.

– А кардинал, со своей стороны, отправляется в свое имение, которое находится неподалеку от королевской резиденции. Ах! Париж на какое-то время станет таким однообразным без короля-то и первого министра. И поездка эта… для одного из них… будет иметь гораздо более серьезные последствия, чем он полагает.

– Более серьезные последствия! А для которого из них, господин граф, не скажете?

– Ах да, Лапрад… вы же не любите Ришелье… пожалуй, вам сказать можно… вы будете держать язык за зубами.

– Все, монсеньор, – с чувством произнес Фирмен, – все, что способно вызвать хотя бы слезинку на глазах кардинала… так как – даже не сомневайтесь в этом – я бы не то что с места не сдвинулся, чтобы осушить эту слезинку, но был бы рад поспособствовать тому, чтобы она стала столь жгучей… что ее след никогда бы не стерся.

«Уж не пробил ли час признаний? – сказал себе Лапрад. – Уж не стоим ли мы на пороге предательства… которое наконец избавит меня от столь тягостной роли шпиона?»

Похвальное желание испытывал адвокат, не так ли, вполне заслуживающее того, чтобы оказаться удовлетворенным?

Однако же Шале молчал. Граф уже готов был, вопреки данной клятве, рассказать секретарю о заговоре, но, смерив долгим взглядом этого молодого человека с мертвенно-бледным лицом, на котором отражались самые гнусные чувства, припомнил вдруг слова о нем своей матери: «Этот человек зол, фальшив и коварен!»

– Я расскажу вам об этом как-нибудь в другой раз, мой дорогой Лапрад, – промолвил он.

И, напустив на себя игривый вид, добавил:

– Вообще-то, это была шутка. Все бы хотели избавиться от кардинала, не правда ли? Потому и выдаем наши желания за планы. Но ничего не поделаешь: положение его преосвященства столь прочное, что нужно быть семи пядей во лбу, чтобы его ниспровергнуть. Прощайте. И раз уж вы не понадобитесь мне несколько дней, воспользуйтесь этим временем для того, чтобы привести себя в порядок, а то у вас совсем уж какой-то жалкий вид. Прощайте.

Пожираемый глухой яростью, Фирмен Лапрад поклонился, благодаря графа за заботу, когда вдруг перед ними возник слуга, объявивший о прибытии маркиза де Пюилорана.

– Пюилоран! – вскричал Шале. – Пусть войдет!

И пока маркиз входил через одну дверь, адвокат, сопровождаемый слугой, вышел через другую.

Не пройдя и нескольких шагов, Лапрад внезапно остановился.

– До чего ж я рассеянный! – воскликнул он. – Забыл просмотреть кое-какие бумаги в кабинете господина графа. Вы идите, мой друг, а мне придется вернуться – это займет не больше двух-трех минут.

В словах Фирмена Лапрада не было ничего необычного – действительно, как секретарь монсеньора он был волен делать в особняке все что пожелает.

Лакей удалился.

Развернувшись, Фирмен быстро прошел в кабинет графа.

Спальня его хозяина располагалась по соседству.

Там, в спальне, Анри де Шале разговаривал в этот момент с маркизом де Пюилораном.

Фирмен Лапрад припал ухом к замочной скважине и, простояв в таком положении с четверть часа, не упустил из этого разговора ни единого слова. Должно быть, уловка молодого человека все же позволила ему узнать то, что скрыл от него граф, так как, когда он покинул свой пост, на лице его играла довольная улыбка.

У ворот дома Шале его ожидал портшез; сев в него, он бросил носильщикам:

– Два пистоля каждому, если через полчаса мы будем на улице Сен-Лондри.

Два пистоля! Золото, которое слишком часто разрушает человеческую душу, иногда придает и сил.

Менее чем за двадцать пять минут Фирмен Лапрад был перенесен из города в предместье, к дому Татьяны Илич.

Через несколько секунд его провели к русской.

Едва лишь взглянув на адвоката, та поняла, что он принес некую важную новость.

Она не ошиблась.

– В субботу король вместе с двором переезжает в Фонтенбло, не так ли, мадам? – напрямую, без перифраз, вопросил Лапрад.

– Именно так.

– И в тот же день кардинал отправляется в свой замок Флери д'Аргуж?

– Да.

– Так вот: на следующий день, в воскресенье, в то время как королева, Месье и герцогиня де Шеврез разбудят его величество в замке и вынудят его снять с должности и отправить в ссылку первого министра, господа де Шале, де Пюилоран, де Люксейль, де Рошфор, де Море и великий приор Вандом проникнут во Флери, к кардиналу, свяжут его преосвященство, заткнут ему рот кляпом и похитят…

– Так, так… Подождите, мне нужно записать все перечисленные вами имена. Все!.. Нет, все, пожалуй не стоит. Одно… два из них мы уже знали… Ах! Они хотят похитить кардинала! Ах! Ах!

Просияв от радости, Татьяна перенесла вышеназванные имена на записную дощечку.

– Но, – продолжала она, сверяясь с составленным списком, – господа де Шале, де Вандом, де Люксейль, де Пюилоран, де Море и де Рошфор ведь, надеюсь, не думают, какими бы отважными они ни были, что им удастся похитить кардинала всего лишь вшестером? Его преосвященство во Флери будет под надежной охраной. Стало быть, заговорщики будут не одни.

– Нет, разумеется. У них есть люди, которые выполнят большую часть работы – вроде устранения охраны и слуг господина де Ришелье.

– И кто эти люди?

– Я этого не знаю, и сами заговорщики тоже. Мадам де Шеврез, которая и предоставила эти орудия смерти, сохранила их личности в секрете.

– Ах! Но известно, по крайней мере, откуда они появятся?

– Нет.

– Их количество?

– Их будет тринадцать.

– Тринадцать! – Татьяна улыбнулась. – Похоже, наши противники – люди не суеверные! Мы научим их, как следует относиться к вещим числам! Но откуда все это узнали вы, господин Лапрад?

Адвокат нетерпеливо взмахнул рукой.

– Так уж ли важен способ, если желаемый результат достигнут?! – произнес он.