Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

– С дюжину чужаков?! Ты, должно быть, задремал! Это, верно, Рике, подмастерье, возвращался домой с двумя-тремя товарищами, которых пригласил ночевать.

– Вовсе нет, господин, вовсе нет! Я не спал. Вот, смотрите… нагнитесь немножко, чтоб ваша тень не была заметна, и выгляните из окна. Видите эти черные фигуры по углам, напротив, между особняком де Ферье и соседним с ним домом?

– Так и есть! – промолвил Паскаль. – Там человек пять-шесть…

– Черт возьми! Я всех их видел… как они крались! И будь ночь немного светлее, смог бы даже рассмотреть их рожи.

Паскаль поднялся на ноги.

– И ты уверен…

– Что их целая дюжина… и они уже в доме? Да, господин, абсолютно уверен.

– Должно быть, это воры, которые пришли обокрасть госпожу Латапи.

– О, господин… Двенадцать-то человек против одной старухи… Не считая еще тех, которые остались на улице, чтобы при необходимости прийти к ним на помощь. Это невероятно! Повторяю, господин: по моему мнению, эти люди что-то замышляют против нас. Одно уже их количество доказывает, что они пришли именно по нашу душу, – должно быть, знают, что с нами шутки плохи. Вот!.. Слышите? Держу пари, что они уже на лестнице!

Действительно, до ушей Паскаля донесся легкий шум, который, впрочем, тотчас же затих.

Он задумался, спрашивая себя, кто бы такие могли быть эти враги; естественно, припомнились ему и тайные опасения Анаисы, но все равно он не мог понять, вследствие каких обстоятельств молодой женщине удалось так верно предчувствовать надвигающуюся опасность.

В любом случае нужно было найти разгадку этой проблемы, а Паскаль Симеони был не такой человек, который стал бы долго соображать, как приступить к делу.

– Убери сундук оттуда, куда ты его поставил, – шепнул он слуге, – но так, чтобы ничего не было слышно.

Сундук бесшумно вернулся на прежнее место.

– Теперь, – продолжал Паскаль, – с тобой ли твоя палка?

– Вот она, господин. О!.. Стоит мне лишь почуять подобного рода забаву, как я тотчас же запасаюсь своей тросточкой!

Тросточкой Жана Фише была огромная кизиловая дубина, тяжелая, как свинец, прочная, как железо.

– И нож твой при тебе?

– Да, господин, и он со мной. Но…

– Помолчи!

И Паскаль задул свечу.

Читатель, конечно, знает, какого рода опасность угрожала Паскалю Симеони.

Позарившись на золото Фирмена Лапрада и отступив от своих правил, Баскари, этот парижский браво , решился сделаться атаманом шайки разбойников.

Негодяи эти, собранные им в кабаке «Спящий кот» и получившие такой сверхщедрый задаток – еще большая сумма была им обещана в случае успеха, – готовы были напасть хоть на Бастилию.

В числе этих хулиганов был в особенности один, который не столько из выгоды, сколько из личной ненависти с радостью взялся участвовать в этой экспедиции против охотника на негодяев.

Конечно, читатель не забыл о нападении босоногих на барона де Ферье в Алаттском лесу и о вмешательстве Паскаля Симеони и его слуги, словом, о том эпизоде, с которого началась вся эта история.

Что ж, в таком случае он помнит также и одного из босоногих, некоего Трифуля, который поклялся отомстить охотнику на негодяев.

Вот этот-то босоногий Трифуль, излечившись от ран, нанесенных ему дубинкой и потерявший надежду обогатиться в лесах, явился искать счастья в Париж, где случай сразу же натолкнул его и на поживу, и на возможность отомстить. Два счастья сразу!

Без четверти двенадцать, вооружившись шпагами, кинжалами и ножами – дабы не привлекать внимания полиции Баскари исключил огнестрельное оружие, и то была его большая ошибка, – вся эта ватага, разделившись на два отряда, направилась разными дорогами к «Золотой колеснице».

Подкупленный Бертрандой – впрочем, с уверением, что дело идет только о шутке, устроенной некими студентами для их жильца, – подмастерье Рике отворил этим шутникам ворота.

Однако увидев зверское лицо Трифуля, бедняга в испуге отпрянул…

Но тот, схватив подмастерье за руку, сказал ему:

– Веди нас в комнату Паскаля Симеони и ни единого слова, ни единого вздоха, или я тебе сверну голову!

Рике повиновался.

Второй же отряд, состоявший из восьми человек – во главе его был сам Баскари, – выстроился по углам дома, стоявшего напротив «Золотой колесницы». Было условлено начинать нападение, как только станет ясно, что Паскаль и его слуга легли спать. Комнаты их находились на втором этаже, стало быть, Баскари мог видеть, когда там погаснет огонь, и дать сигнал. По этому сигналу Трифуль сотоварищи должны были проникнуть в комнату с лестницы, Баскари же со своими влезть в окно. Комбинация довольно искусная. Осаждаемые таким образом со всех сторон, охотник на негодяев и его слуга не смогли бы противиться такой силе.

Так, по крайней мере, думали разбойники.

Лишь только Паскаль потушил свечу, как раздался сигнальный свисток.

Не успел он еще окончательно смолкнуть, как дверь, ведущая в комнату охотника на негодяев, не выдержала напора четырех могучих мужчин. На площадке могли поместиться только четверо, остальные восемь человек стояли гуськом вдоль лестницы, на одной из ступеней которой застыл, прижавшись к стене, и Рике. Дверь подалась, как мы уже сказали, и Трифуль с тремя товарищами ворвался в комнату.

Ворвался в полной уверенности, что они найдут искателя приключений в постели… а кто не знает, что в постели и в ночной пижаме самый сильный человек делается уже не таким опасным? Но каково же было их разочарование, когда охотник на негодяев и его слуга встретили их ударами палки и шпаги, от которых нападавшие, крича от боли и ран, бросились назад.

Но следующие четверо, поднявшиеся уже на площадку, загородили им выход.

Стеснившись таким образом и напирая друг на друга, эти презренные негодяи образовали из себя твердую массу, на которую градом посыпались удары дубины Жана Фише и шпаги Паскаля… парировать которые злодеи оказались не в состоянии, так как были стеснены до такой степени, что не могли даже поднять руки!

Лишь неистовый рев был ответом на учащенные удары, сыпавшиеся на них со всех сторон.

Наконец, да и то скорее инстинктивно, чем по соображению, хвост колонны подался назад, и таким образом дал путь к спасению стоявшим в ее голове.

Но эти передовые были уже так избиты, что не сумели воспользоваться удобным случаем к побегу. Трифуль и еще двое нападавших пали мертвыми.

Впрочем, на этом Паскаль Симеони и Жан Фише не были намерены останавливаться.

– Сундук! – вскричал первый из них.

Жан Фише повторять не заставил; он сразу же понял, что следует делать. Вытащив сундук с дровами на площадку, он сбросил его с лестницы на разбойников, опрокидывая их как карточных капуцинов.