Анри Кок - Гостиница тринадцати повешенных

Но и этим битва не закончилась.

То, о чем мы рассказали, вместилось в три-четыре минуты, однако и этого времени оказалось достаточно для того, чтобы Баскари и его люди успели прицепить веревочные лестницы и взобраться по ним к окну.

Нужно отдать должное этим молодцам: они не заставили себя ждать; услышав отчаянные вопли товарищей, они принялись карабкаться наверх с быстротой и ловкостью кошек.

Следовательно, в то самое время, когда Жан Фише спускал с лестницы свой сундук с дровами, окно в комнате Паскаля разлетелось вдребезги, и в нем, с кинжалами в руках, показались Баскари и еще два головореза.

Их встретил Паскаль, уже ожидавший нападения с этой стороны.

Однако, заметив в темноте – не стоит забывать, что вся эта сцена происходила ночью и только теперь, в разбитое окно, слабый свет проник в комнату, – заметив перед собой трех человек, позади которых маячило еще несколько силуэтов, Паскаль решил изменить образ своих действий. Его шпага, как бы ни была она верна и ужасна, все-таки не смогла бы скоро избавить его от этих новых врагов. Он схватил лежавшие в камине массивные щипцы, которые, похоже, не погнулись бы и выворачивая дерево с корнем, и вооружился ими против неприятельских кинжалов.

– Это еще что такое? – вскричал Баскари, стальное оружие которого сломилось как соломинка при первом же ударе о щипцы. – Да где это видано…

Но договорить Баскари не успел: щипцы раскроили ему череп. Второй и третий разбойники также, в свою очередь, повалились мертвыми; однако несмотря на это четвертый влез уже на балкон, но не успел он и ноги поднять на подоконник, как был поражен в грудь и полетел наземь.

Увидев это, остальные пятеро бросились бежать.

Оставшееся в живых на лестнице, вместо того чтобы продолжить подъем, также поспешили спастись бегством.

Воцарилась могильная тишина, лишь изредка прерываемая стуком окна, которое робко отворял какой-нибудь перепуганный обыватель, дабы взглянуть, чем кончилась эта страшная баталия.

Жан Фише подошел к окну, у которого продолжал еще стоять его хозяин.

В это время из дома Ферье вдруг донесся душераздирающий крик.

Услышав этот крик, Паскаль, чье сердце и во время сражения билось не чаще обычного, задрожал.

Дело в том, что в крике этом он узнал голос Анаисы!

Анаиса! Так, стало быть, и она в опасности? Да! В то время как пытались убить его, вероятно, тот же враг напал и на нее… а теперь, может быть, и убивает.

И врагом этим был Фирмен Лапрад! Фирмен Лапрад, который солгал им обоим, целый месяц притворяясь, что излечился от своей постыдной страсти!

В одно мгновение завеса спала с глаз Паскаля.

Уже в следующий миг он принял решение.

Спуститься по лестнице, заваленной трупами и сундуком с дровами, было бы не так-то и просто.

В любом случае то был самый длинный путь.

– За мной! – бросил он Жану Фише.

И, спрыгнув на балкон, он схватил одну из висящих лестниц, оставленных разбойниками, и через несколько секунд был уже на земле.

Жан Фише последовал примеру своего господина.

В эту минуту в особняке Ферье вновь закричали.

Но на сей раз то был голос не баронессы, а какого-то мужчины; и то был крик не отчаяния и не мольбы, а крик страдания… предсмертный стон!

Мы оставили Фирмена Лапрада с занесенным над баронессой кинжалом…

Стоя позади кресла – очень слабой преграды, – молодая женщина продолжала взывать на помощь ослабевающим уже от страха голосом, в то время как на нее надвигался убийца.

Еще каких-нибудь два шага… и он ее настигнет!

Но через тот же потайной ход, которым проник к своей тетушке Фирмен, вошел в комнату и другой человек.

Человек, при виде которого Фирмен Лапрад, в свою очередь, отшатнулся.

Это был кучер Лапьер.

Первым делом честный слуга бросился к госпоже, заслонив ее своим телом.

Несложно понять, что баронесса и сама поспешила под его защиту, вдвое сократив ему тем самым дорогу.

– А, мой прекрасный господин! – вскричал Лапьер, погрозив адвокату кулаком. – Так вот для чего, за исключением одной старой ведьмы Бертранды, все спят беспробудным сном! О, эта ведьма все мне рассказала! В противном случае я бы ее задушил!.. По вашему приказу она за обедом всыпала нам в вино снотворное. Но иногда даже самые верные предприятия не удаются! Я сегодня обедал не дома и вечером, в доме, ничего не ел и не пил. Понимаете? Спать-то я спал… но сном обыкновенным… и крики госпожи тотчас же меня разбудили! Но я быстро сообразил, что пробраться сюда мне будет нелегко, так как, вероятно, вы приняли уже все предосторожности, чтобы вам не мешали, – так я и заставил Бертранду указать мне другую дорогу сюда. Вашу дорогу! О! Я давно подозревал, что вы устроили себе тут какую-нибудь лазейку! А теперь убирайтесь отсюда!.. Завтра мы объяснимся в присутствии господина барона, пока же я останусь с хозяйкой. Выходите-ка, выходите… и советую поторопиться… а не то… не смотрите, что я простой слуга… я преподам вам такой урок, о котором вы долго еще будете помнить!

Лапьер говорил это, поддерживая одной рукой почти бесчувственную Анаису, другой же указывая Фирмену Лапраду на приотворенную дверь шкафа.

Но Фирмен Лапрад не трогался с места.

Он заметил, что кучер был безоружен.

– Вы что, не слышали, что я сказал? – вскричал Лапьер, сжимая кулак.

– Почему же, слышал, – возразил Фирмен, – но мне любопытно узнать, какой урок ты мне намерен преподать, дурачок ты этакий… вот я и жду.

– А, так вы меня еще и оскорбляете! Смеете называть дурачком… Да вы… подлец! Да-да, понимаю… у вас – кинжал, а у меня – лишь мои руки!.. Ну, так я вам покажу, что честный малый может сделать с негодяем и голыми руками!.. Побудьте тут, сударыня… и не тревожьтесь! Я боюсь игрушки этого господина не больше, чем кнута без узелка!

Опустив пребывавшую в полуобморочном состоянии баронессу на стул, Лапьер решительно двинулся на адвоката.

Тот слегка попятился.

– Глядите-ка, – произнес кучер, – да вы, похоже, уж струсили!

– Дело в том, мой друг, что я уже понял, – сказал Фирмен Лапрад, понижая голос и делая вид, что кладет кинжал в карман.

– Поняли что?

– Что был виноват… был не прав по отношению к моей тетушке.

– Неужели! Вы только теперь это осознали, немного поздновато!

– И все-таки… мне бы хотелось… чтобы ты ничего не говорил об этом неприятном инциденте моему дядюшке.

– Ничего! Было бы слишком уж глупо с моей стороны ничего ему не сказать! Впрочем, завтра увидим!.. А теперь, убирайтесь!

Обманутый тоном молодого человека и тем, что он спрятал кинжал, Лапьер подошел к адвокату и слегка подтолкнул его к потайному выходу.

Госпожа де Ферье, мало-помалу приходившая в себя, следила за перемещениями двух мужчин, мысленно благодаря уже Господа за счастливый исход.