Катерина Райдер - Кровь и молоко

Прошлой весной мой отец, Стивен Рэнделл, скончался от чахотки. По счастливой случайности Алан Линч проявил интерес к сотрудничеству с моими фабриками. Он вышел на меня сам, я не проявлял никакой инициативы.

Лишь прибыв в великую Британию для переговоров, я снова столкнулся с Питером Байроном – на том самом приёме, где познакомился и с тобой, – посмотрев на Амелию с особой теплотой и трепетом, печально улыбнулся Томас.

– Время! – отвратительный скрежет дверных петель в дуэте с саднящим голосом тюремщика заставили Говард, погружённую с головой в ледяную истину, вздрогнуть.

Она с силой сжала руку Томаса, вглядываясь в его глаза застывшим взглядом, словно рассказ возлюбленного вырвал из тела прекрасной женщины душу, превратив её в фарфоровую куклу.

– Всё хорошо, иди, – мягко отозвался Рэнделл, но Амелия была не в силах двинуться с места.

– Мистер Гудмен, мне велено увести арестанта в камеру, – строго заметил конвоир.

– Мисс Говард, – Джеймс встал на ноги и подошёл к леди, вопросительно посмотрев на Томаса. Тот утвердительно кивнул и тогда адвокат бережно взял даму под локоть, – идёмте! Нужно добиться аудиенции у судьи Одли. Вы должны дать показания немедля!

– Нет! – вдруг дёрнулась леди, – Томас…

– Амелия, иди, и мне пора, – широко улыбнулся Рэнделл, словно его забирали в курительную комнату, а не в камеру осуждённых на казнь.

– Я добьюсь своего! Это гнусное семейство ответит по заслугам! Обещаю тебе, – судорожно моргая, забормотала леди. – Мы вытащим тебя!

– Теперь я полностью спокоен, душа моя. Кто в Лондоне посмеет тебе перечить? Разве что безумец! – нежно улыбнулся Рэнделл.

Гудмен, заставив леди встать со стула, отвёл её к стене. Конвоир помог Томасу подняться, и вскоре за ними закрылась дверь, а Амелия рухнула в объятья Джеймса. Поначалу мужчине казалось, что его клиентка плачет. Но когда Говард взяла себя в руки и отстранилась, адвокат смог узреть в её прекрасных глазах лишь ненависть и гнев, подумав о том, что Томас Рэнделл был прав: решиться на соперничество с этой женщиной мог только безумец!

Ещё не было и девяти утра, а Амелия и мистер Гудмен уже покидали здание суда. Джентльмен сжимал в руках ордер на обыск квартиры Даниэля Байрона, добиться которого почти не составило труда. Говард без опаски за собственную репутацию рассказала судье Одли все детали её взаимоотношений с Байроном-старшим и его сыном. Как выяснилось, Даниэль скрыл от следствия письмо, написанное Питером, дабы не компрометировать его в глазах коллег, и разумеется, умолчал о ссоре. Каждый из этих фактов на фоне истории Томаса Уэбстера ставили под сомнение благочестивость именитого семейства. К тому же судья Одли, к великой удаче Амелии, всегда недолюбливал Питера Байрона и посему с лёгкостью пошёл навстречу. Тем более что исповедь леди показалась ему вполне убедительной и уж если не подтверждала вину Даниэля, то ставила под сомнение его профессионализм и компетенцию.

– И что дальше? – запахивая ворот пальто, спросила адвоката Говард.

Сегодня было особенно сыро и холодно. Порывистый ветер то и дело подхватывал мусор да обрывки газетных листов, гоняя их по улицам.

– После ланча мы обыщем квартиру Байрона и его кабинет на предмет сокрытых улик. А дальше будем действовать по ситуации. Судья Одли расположен к вам, Амелия, так что постарайтесь не делать глупостей, предоставьте всю работу мне. Возвращайтесь в поместье, к тому же завтра похороны вашего мужа.

– Похороны подонка! – с отвращением поправила Гудмена леди.

– Как бы там ни было, похоронить Байрона ваша прямая обязанность перед Всевышним. Не стоит сеять сомнение в сердцах присяжных.

– Я понимаю, – тягостно вздохнула Говард. – Но завтра слушание о причастности к делу Томаса, я должна присутствовать в суде!

– Хм, – Джеймс задумался, подняв взгляд к хмурому небу, затянутому сердитыми тучами. – Слушание назначено на восемь утра. А похороны?

– В три.

– Тогда, возможно, вам стоит остаться в Лондоне, и, даст Бог, домой вы вернётесь уже с Томасом.

Леди невольно улыбнулась, её глаза зажглись восторженным предвкушением.

– Было бы прекрасно!

Они ещё немного постояли молча, наблюдая за лениво проезжающими экипажами и немногочисленными прохожими – никто не хотел покидать свои дома в такую погоду. А затем Амелия ненавязчиво поинтересовалась:

– Мистер Гудмен, а мой роман? Он ведь больше не является уликой по делу, могу ли я забрать его?

Джеймс растерянно пожал плечами, поправляя на голове цилиндр, который так и норовил съехать набок из-за ветра.

– Думаю, в этом нет ничего предосудительного. Я заберу.

– Нет, что вы, не хочу обременять вас такими глупостями. Тем более что мне как раз по пути. Я сама зайду в Скотланд-Ярд и потребую у Даниэля рукопись.

– Не самая удачная идея, после того как вы дали против него показания, – неодобрительно нахмурился Гудмен.

– Но ведь он пока не в курсе, – обворожительно улыбнулась Амелия.

– И всё же, быть может, я сопровожу вас?

– Джеймс, – леди звонко рассмеялась. – Вы думаете, я не в состоянии постоять за себя?

– Напротив, – мягко улыбнулся Гудмен, – я переживаю за детектива Байрона.

– Обещаю, я и пальцем его не трону! – учтиво поклонившись, Говард легко сбежала по ступенькам, словно её подхватил на руки сам ветер.

– Постарайтесь с ним не разговаривать о деле! Байрон не должен знать, что готовится обыск.

– Обещаю, – кивнула Амелия и уже через несколько секунд скрылась за поворотом.

Они столкнулись прямо в приёмной. Байрон отдавал какие-то распоряжения инспектору, но, заметив супругу своего отца, сразу же прекратил разговор, медленно двинувшись ей навстречу. Говард досадливо нахмурилась, но взгляд не отвела, дабы не вызывать подозрений.

– Чем обязан? – холодно отозвался Даниэль, учтиво поклонившись.

Леди, следуя этикету, слегка присела и натянуто улыбнулась.

– Я хотела забрать свою рукопись, она ведь больше не является уликой.

Байрон звучно хмыкнул, посмотрел по сторонам и, взяв Говард под локоть, отвёл в сторону.

– Амелия, – поучительным тоном заговорил детектив, – ты отныне носишь мою фамилию, нравится тебе это или нет, и должна считаться с моим мнением.

– Прошу прощения… – не улавливая сути, сконфуженно нахмурилась леди.

– Ты не можешь больше писать, – строго заявил Даниэль.

– То есть? – Амелия дёрнула рукой, сбрасывая неугодное прикосновение, и чуть отошла назад.

– Женщинам семьи Байрон не пристало слыть бульварными писаками! Я не позволю порочить своё имя! Так что прошу, выбрось эти глупости из головы и возвращайся домой. Как там, к слову, подготовка к похоронам отца?