Катерина Райдер - Кровь и молоко

– Очень предусмотрительно, – довольно протянул Байрон, направляясь к столу и расстёгивая по пути брюки.

– Нет! – требовательно воскликнула Говард, – я сама раздену тебя! Если хочешь познать все грани моего порочного мастерства, то в постели будешь следовать моим прихотям!

– Ах ты бесстыжая девка! Развратная и такая прекрасная… – трясясь от возбуждения, сладострастно просипел Питер, торопливо и неуклюже садясь в кресло, теряя голову от предвкушения удовольствий. – Давай же! Покажи, на что ты способна. И коли сможешь меня удивить, клянусь, Лондон падёт к твоим ногам ещё до будущего воскресенья!

Говард самодовольно усмехнулась. Молча встала позади судьи, накрыв его тучные плечи своими ладонями.

– Амелия… – прикрыв глаза, прошептал Байрон, елозя рукой в районе отвердевшего паха, – чего же ты медлишь, я уже готов познать тебя!

– Терпение, мой дорогой… – леди наклонилась вперёд, прямо к сморщенному уху супруга. – Ты же позволишь и мне познать удовольствие твоей плоти?

– О, да… Я подарю тебе удовольствие… – пьяно захохотал Байрон.

– Конечно, подаришь! Ты подаришь мне самое главное… Свободу! – Амелия грациозно выпрямилась, доставая из причёски серебряную лилию.

Глубокий вдох, шумный выдох и одним стремительным, точным движением Говард вонзила остриё шпильки в шею судьи. Мужчина заревел, но заколка пробила ему трахею, поэтому звук получился слишком тихий, чтобы привлечь внимание пьяных гостей. Прижав дёргающегося старика к столу, со всей силы давя на спинку стула, леди закрыла глаза, до боли в скулах сжав челюсть, и стояла скалой, пока Байрон не перестал сопротивляться. Как только это произошло, девушка вытащила из дряхлой шеи лилию, обтёрла её о свадебный фрак убитого и вновь заколола волосы, пряча шпильку средь дерзких кудрей.

Подойдя к двери, мисс несколько раз постучала, подавая сигнал, и отворила защёлку. Лиззи тотчас влетела в кабинет с кувшином воды и полотенцем. Женщина чуть было не закричала от увиденного, но вовремя опомнилась и, стараясь не смотреть на труп Байрона, принялась отмывать с белоснежной кожи хозяйки брызги крови. Затем она помогла Амелии снова надеть платье, спрятала в кувшин окровавленное полотенце и пузырёк с кровью, который Говард приказала ей хранить до нужного момента. И как только Амелия вышла из дома в сад, тотчас сожгла ткань со следами крови в очаге на кухне. Никто и не обратил на служанку внимания, все слишком были заняты друг другом и поглощением дорогих закусок.

Теперь дело оставалось за малым: Лиззи привести детектива в нужное время к кабинету, а самой Амелии не выдать себя перед Томасом, что было крайне сложно в её состоянии, ведь убить человека отнюдь не то же самое, что проткнуть булавкой бабочку.

Выйдя в холл, Элизабет принялась ждать, когда Даниэль и мистер Уитмор вернутся с подстроенной прогулки. Ей нужно было сообщить детективу, что отец желает поговорить с ним в кабинете по поводу наследства. Амелия считала крайне важным, чтобы именно сын судьи обнаружил её возле тела. Она не была до конца уверена, что подставит его, давая мужчине шанс на искупление. Но Байрон-младший собственноручно вырыл себе могилу, в которую впоследствии Амелия его и столкнула, подбросив в ящик стола перо отца, облитое кровью. В тот самый день, когда Даниэль отказался вернуть ей рукопись и посягнул на жизнь её возлюбленного.

Да, Говард просчиталась лишь в одном. Она и помыслить не могла, кем на самом деле был Томас Рэнделл, и чуть было не потеряла контроль над ситуацией. Как только история лжеамериканца открылась, сделав джентльмена главным подозреваемым, Амелии пришлось действовать жёстко и без промедления. Впрочем, и тут поступок Даниэля сыграл леди на руку. Сокрытие завещания, которое детектив обнаружил в кабинете на месте преступления, стало последним гвоздём в крышку его гроба.

Перед заседанием суда Амелия дала Элизабет чёткие инструкции, служанка намеренно оболгала детектива, тем самым ставя финальный аккорд его песни. Байрон говорил правду: никакой ссоры с Питером на празднике не было, не считая инцидента в церкви, но это уже не имело никакого значения, судья Одли и присяжные были абсолютно убеждены в его виновности! И лишь один человек в зале суда знал наверняка, что сделала Амелия, ведь он слишком хорошо изучил её за годы близости. Именно поэтому мистер Фостер был готов принять вину на себя, а позже, когда Говард арестовали, принялся отчаянно искать козла отпущения и вышел на Томаса Уэбстера.

Джозеф покинул Лондон, будучи не в силах справиться с чувством вины. Перед казнью детектива он навестил его, дабы попросить прощения. Байрон умолял журналиста сознаться перед общественностью, но Фостер слишком любил Амелию, да и потом, у них не было доказательств причастности вдовы к убийству. Так что блестящая партия Говард закончилось её безоговорочной победой!

К слову, спустя полтора года после переезда в Эдинбург у Амелии и Томаса родился первенец, мальчик. Миссис Рэнделл назвала его Даниэль…

Для обложки использовано фото с бесплатного сток-сервиса www.pexels.com

https://www.pexels.com/ru-ru/photo/3678216/