Александр Трапезников - Язык его пропавшей жены

— А может лучше? — не согласился Вадим.

— Для кого как. Вот Вейтлинг в «Гарантиях гармонии и свободы» не только утверждал, но и пытался обосновать неизбежность введения всемирного языка. Такая возможность, по его разумению, появится только в коммунистическом обществе, то есть когда будут созданы экономические и политические предпосылки для него. Но это мы уже проходили. Очередная утопия. Он разработал и предлагал внедрить следующую схему принятия общеязыка. Первое поколение изучает местный, этнический, родной язык, а также один из всеобщих. Второе поколение вводит всеобщий язык в семейную и общественную жизнь. И третье, наконец, уже целиком пользуется им. Думаю, однако, что «три поколения» — это слишком маленький срок для человечества, чтобы отменить этнические языки и заменить их всеобщим. Следует отметить, что под всеобщим языком Вейтлинг понимал либо один из древних, либо же новоизобретенный, искусственный. Всё это очень субъективно… То, что «благозвучно» для русского уха, может вполне оказаться полной какофонией для уха китайского или французского и наоборот. Ведь, по сути, любой этнический язык является логичным, иначе его было бы невозможно ни учить практически, ни исследовать теоретически. Проблема в другом.

— В чем же? — подал голос Иван-молчальник.

— Логика языка отлична от формальной, аристотелевой логики, и пока еще с трудом поддается формализации. Добавлю к списку мечтателей о всеобщем языке, этаком Праязыке наоборот, известного французского социалиста Прудона, Фихте, Паоло Мантегацци, грезившего о космическо-космополитическом языке для Соединенных Штатов Земли, Уэллса. Этот фантаст прогнозировал оставить на планете лишь несколько пиджинов — испано-американский, англо-индийский, англо-негритянский, франко-негритянский и англо-китайский. Кто-нибудь сможет мне объяснить, что такое, к примеру, англо-негритянский?

Никто не смог, да и не захотел этого сделать. Хозяин же, удовлетворившись этим «ответом», продолжал:

— Но таким образом, 6000 языков, существующих ныне, редуцируются до четырех и пяти образований сомнительного качества. А Давид Пэрри, еще один «пророк», в «Багровом царстве», переведенном на русский язык в 1908 году, вводит такое новшество. Это «словомер», хитрый приборчик, который крепится на горле и позволяет произнести только определенное количество слов за сутки. Полезная штучка! Имеются и особые инспекторы словоговорения, которые строго следят за тем, чтобы не был превышен лимит в тысячу слов в сутки. А кто его превысил, тот подлежит ликвидации. Вот такое будущее нам уготовлено некоторыми прогрессистами. А что? Ведь предела техническому совершенству нет, а новый «мировой порядок» уже не за горами. Ждем-с.

«Подождав» немного и «не дождавшись», он вновь вернулся к теме, которую задал Вадим:

— Искусственные языки созданы воспаленным разумом. В известном романе Оруэлла «1984» речь идет о методах «промывания мозгов», о конгломерате психологических и языковых «технологий», которые могут быть применены и в настоящее время и, впрочем, довольно успешно применяются. Я имею в виду нейролингвистическое программирование, и не только его… А первым проектом по образцу живого языка был «универсалглот», созданный в 1868 году в Париже Жаном Пирро. Имя этого человека и его «детище» сегодня почти забыто, хотя он предвосхитил многие детали позднейших проектов и, по сути, является первым разработчиком искусственных языков. Подобных «шуток» в истории много.

Чилийское вино кончилось, Велемир Радомирович достал аргентинское.

— Следующим проектом международного языка стал волапюк, созданный в 1880 году немецким пастором и языковедом Шлейером, и вызвавший уже большой резонанс в обществе. Сейчас это слово употребляется как синоним тарабарщины или неграмотной речи. Да есть еще и смешной персонаж с этим именем из «Принцессы цирка» Имре Кальмана, не прибавляющий авторитета и уважения к термину. Но на самом деле, это вполне законченный язык международного общения, действительно первым побывавшим в употреблении. В нем был соблюден такой принцип: говорю, как пишу, пишу, как читаю. Ударение в волапюке всегда падало на последний слог. А слова складывались словно из кирпичиков, причем из английской, французской, немецкой и латинской лексики. Причем сам Шлейер обычно использовал не полные слова, а их части, которые соединялись между собой, как детский конструктор. Как пазлы, говоря современным языком. Подобное мы наблюдаем сейчас в Интернете, особенно, на молодежных сайтах и блогах. Вот уж где полная, зачастую намеренная безграмотность и победоносная тарабарщина. Возращение волапюка состоялось.

— Олбанский язык, — добавил Иван.

— Точно. Я и сам порой, когда слишком долго сижу в Интернете, начинаю на нем «думать», — кивнул Велемир Радомирович. — Но любопытно, что этот «язык мира» неожиданно снискал поддержку в католическо-протестанских церковных кругах. Вот только непонятно, почему и с какой целью это было сделано? Ксендзы и пасторы забыли историю Вавилонской башни? Ну ладно, Бог с ними… Однако очень скоро у волапюка появились фанатичные поклонники. Он стал распространяться по миру со сказочной быстротой. А сам пастор Шлейер (не путать с пастором Шлагом из «Семнадцати мгновений весны», впервые вставшем на лыжи), по-видимому, уже ощущал себя мессией, которому выпало подарить заблудшему человечеству новую речь. Но постепенно волапюкисты начали замечать в этом языке явные недостатки. Можно было попытаться их устранить, однако «мессия», как ему и положено по высокому штату, занял непримиримую позицию. Тогда в лагере его единомышленников началось брожение. «Паства» взбунтовалась. Не выдержав такого коварства от неблагодарного человечества, пастор назло ему в оскорбленных чувствах взял и умер. В 1912 году. А вслед за ним, в тот же високосный год, скончалось и его любимое детище. И практически сразу же стерлась и память о популярном некогда «языке мира». Sic transit Gloria mundi…

— Так проходит слава земная, — пояснил для невесты жених, изучавший латынь в Университете.

— Однако «свято место пусто не бывает». Уже через семь лет после изобретения волапюка вызрел другой проект искусственного языка. Создателем его стал врач-окулист, еврей из Варшавы Людвиг Элиэзер Заменгоф. Свой труд «Международный язык» он выпустил в свет под псевдонимом «Доктор Эсперанто» (надеющийся). Псевдоним и стал названием языка. Строительство Новой Вавилонской башни продолжилось… Предельно упростив грамматику своего языка, «доктор Эсперанто» предполагал, что изучить его можно будет «шутя». На освоение основ отводил полчаса, а на весь язык — несколько дней. Однако и ему не суждено было стать всемирным, хотя он и получил довольно широкое распространение. Особенно сейчас, в Интернете.