Валентин Лавров - Эшафот и деньги, или Ошибка Азефа

Она обрадовалась:

— Да, за всеми своими неприятностями едва не забыла: завтра у нас будут литературные чтения! Прибыли товарищи из Варшавы, интересные люди. Я очень буду ждать вас… Я прочту новый рассказ. — И наградила его любящим взглядом. — Мой кучер вас отвезет…

Азеф замахал руками:

— Нет, нет! Я хочу прогуляться… Завтра, милая, увидимся!

Азеф вышел на Остоженку. Воздух был пропитан запахом весны. В окнах зажигали огни. Подумалось: «Надо срочно лететь в охранку! Если там не застану Ратаева, тогда поеду к нему домой. Дело не терпит промедления. — Вздохнул. — Сколько легкомыслия в русской интеллигенции! Только что были обыск и допрос, грозит ссылка, а Немчинова уже раут собирает! Досадно, если у нее неприятности случатся. Ратаеву жестко скажу, чтобы не трогали Немчинову, а также Аргунова, пока тот не ввел меня в руководящий центр. Впрочем, от этих полицейских остолопов можно ожидать любой глупости». Вставил в рот пальцы, по-мальчишечьи свистнул:

— Извозчик, давай сюда! Гони на Тверской бульвар.

…Несмотря на поздний час, Ратаев был на месте, разбирался в бумагах, горой лежавших на столе.

Азеф, все более наливаясь гневом, стал выговаривать:

— Кто так поступает? Ну нашли у Немчиновой газетки, много на этом капитала сделали? Задницу подтирать? Все связи, все замыслы под моим контролем! Разве вы забыли, что именно от Немчиновой я узнал о типографии, которую Аргунов со товарищи завели в Финляндии и даже отпечатали два номера своей газетки? Нам гораздо выгоднее было иметь Немчинову в Москве, чем в ссылке. А что теперь? Теперь, если не арестуете Немчинову и Аргунова, вызовете сильное подозрение революционеров: почему не тронули? А если арестуете, то мой доступ к верхушке партии эсеров в Женеве будет закрыт: и протежировать некому, да и в провокации начнут подозревать.

Заведующий Особым отделом молчал. Он был согласен с Азефом, но не мог же он объяснить ему, что приказ об обыске, по сути, шел с самого верха: государь требовал от Сипягина конкретных мер по борьбе с партией террористов, Сипягин давил на Ратаева: «Почему не ликвидируете прибежище революционеров в Москве?» И министр доводов слушать не желал.

Азеф подумал: «Ну все, мое терпение лопнуло! Этим остолопам доверять нельзя! Как еще империя стоит, если ее такие тупицы защищают?» Жестко продолжал:

— Я уверен, что никакой необходимости в обыске не было, а было желание показать перед начальством свою прыть, пустить пыль в глаза. Попомните: подмена настоящей службы имитацией трудовых успехов закончится плохо и для вас лично, и для меня, и для России.

Ратаев умиротворяюще пробормотал:

— Поверьте, все эти идеи шли не от меня.

Азеф объяснил свой план. Ратаев согласно мотнул головой:

— Хорошо, пусть только придет ко мне эта Немчинова! Мы не будем трогать ни ее, ни Аргунова… Пока не будем трогать. В целях охранения агентурного источника.

Азеф строго сказал:

— Этого не мне надо! Этого требует покой государства и незыблемость трона. Сегодня же снять наружную слежку с дома Немчиновой! И впредь попрошу все обыски и аресты согласовывать со мной.

Ратаев хмыкнул и подумал: «Ну, еврейская морда, совсем обнаглел!» — но промолчал и филеров снял. Он чувствовал себя униженным.

На другое утро Азеф поднялся с ощущением в груди какой-то радости. Вдруг вспомнил: «Женечка, моя близость с ней! Какая она прелестная в своей милой наивности. А какая у нее тонкая, шелковистая кожа! А какие груди, какое изумительное тело, ничего лучше нет на свете. Сегодня днем еду к ней. А сейчас пора сделать важное дело — снять дачу! Аргуновы обещали помочь, надо пораньше к ним приехать».

…Как было условлено, Азеф спозаранку прикатил в Добрую Слободку к Аргунову.

Тот, как всегда, был встревожен, первым делом спросил обычное:

— Иван Николаевич, за вами шпиков не было?

Тот усмехнулся:

— Стройными рядами шагали за мной в затылок! — Обнял Аргунова. — Нет, дорогой Андрей Александрович, все чисто, нарочно проехал мимо вашего дома до Садовой-Черногрязской, а потом приказал извозчику развернуться: ищеек нет, только три старухи-богомолки вдали тащились да мальчишки собаку гоняли.

— Времена такие, что и собака может оказаться ищейкой. — Мария Евгеньевна рассмеялась собственной шутке. — Андрею шпики даже по ночам снятся, и его понять можно: столько мук терпел за дело революции!

Аргунов вопросительно смотрел на Азефа:

— Вы были у Немчиновой?

— Да, навестил ее, слежки не заметил. Сегодня опять поеду к ней — она плохо перенесла обыск и допрос. Надо ее поддержать морально. — Перешел на траурный тон: — Андрей Александрович, нашли тридцать экземпляров «Революционной России», Немчинова назвала вас…

Аргунов побледнел и почему-то нервно оглянулся:

— Всё, конец! — Повернулся к жене: — Мамочка, ты слышишь? Теперь надо ждать обыск и прослежку, а то и вовсе арестуют…

Мария Евгеньевна охнула, опустилась на диван и начала тихо плакать. Азеф вызвался:

— Если чего надо, давайте спрячу у себя дома или в конторе.

Аргунов прижал к груди Азефа, с волнением произнес:

— Спасибо, сударь мой, сердечное, кхх, спасибо! Но я в доме нелегальщину не держу. — Застонал: — Неужели опять тюремное безделье, кандалы? Эх, сам виноват: не надо было давать «Революционную Россию» Немчиновой! Она такая легкомысленная, в голове одни амуры…

Мария Евгеньевна обняла мужа, сквозь слезы выговаривая слова утешения:

— Андрюшенька! Я… за тобой… в Сибирь пойду! У-у!..

Азеф решил: «Ну хватит всхлипываний, теперь сумеют крепче оценить мою услугу, успокою их».

— Я уговорил Немчинову изменить показания, сказать, что «Революционную Россию» принес не Аргунов, а кто-то другой, а кто — не помнит! Она сегодня спозаранку должна отправиться к Ратаеву, сейчас, наверное, уже у него. У суда не будет обвинительной базы, чтобы вас, Андрей Александрович, отправить на нары!

Глаза Аргунова засветились надеждой.

— И Женечка согласилась? Ах, спасибо вам, дорогой Иван Николаевич! Мы — ваши должники! Кхх…

Мария Евгеньевна ласково посмотрела на Азефа:

— Коли вы надумали дачу в Сокольниках снять, мы будем сопровождать вас: и воздухом подышим, и вам доброе дело, глядишь, сделаем. Можно, конечно, открыть газеты с объявлениями, но в газетах обычно вранье: «Сдается дешево отличный дом…» А посмотришь — развалюха, да норовят денег содрать побольше. А тут сами выберем…

Аргунов протянул пакет:

— Это вам, Иван Николаевич, от партии — пятьсот рублей, чтобы снять дачу.

— Ах, как вовремя! — обрадовался Азеф. — А то совсем прожился… — И спрятал деньги поглубже в карман.