Джессика Феллоуз - Дерзкий, юный и мертвый

– Неужто явилась, красавица? Хотя нянюшка Бло стерпела твою вчерашнюю выходку, тебе лучше поскорее показаться ей на глаза.

Луиза лишь устало кивнула, вымотанная бессонной ночью, поездкой ни свет ни заря на поезде и долгой прогулкой под моросящим холодным дождем от станции до поместья. Она потащилась вверх по лестнице, надеясь проскользнуть в ванную и немного умыться, прежде чем объявить о своем возвращении. Том, Диана, Нэнси и Памела должны быть в библиотеке, Дебо, Юнити и Декка – сидеть с раскрасками и карандашами в классной комнате.

Из детской и впрямь не доносилось ни звука, так что Луиза пробралась к себе и, побрызгав в лицо ледяной водой, сменила платье. Нянюшка нашлась в классной комнате – сидя в углу, она точила карандаши перочинным ножиком. Дебо бросилась к Луизе и обхватила за колени, а Юнити и Декка подняли головы, лениво помахали и вернулись к своему занятию. Казалось, им нет до Луизы никакого дела.

Определенно, в Лондоне она сейчас нужнее… Луиза ужасно боялась за Марию и Даниэля. Надо предупредить, что Элис Даймонд знает, где мальчик, – но как сказать, не признавшись при этом, что выдала их сама Луиза, пусть и невольно, по глупости? Наверное, мужчины, которые приходили к миссис Брюстер, видели, как она уводит мальчика. И, что хуже всего, «Сорок воровок» теперь уверены: Билли Мастерса сдала именно Далси. Луизе, да и Мэри, ни в коем случае нельзя попадаться им на глаза, иначе им обеим конец. Пока Луиза в поместье, ей ничего не грозит, зато здесь она неизбежно свихнется от нехороших мыслей.

– Я так понимаю, твое «очень важное дело» решено? – спросила нянюшка Бло.

Луиза с нарочито беззаботным видом кивнула.

Нэнси всегда говорила, что только нянюшке Бло удается пристыдить ее за нехорошие поступки. Луиза, как никто, понимала воспитанницу. Однако, в конце концов, она прогуляла всего один день и обязательно его наверстает. Дебо уже не маленькая, и остальные девочки быстро растут, более не нуждаясь в ежеминутном присмотре. Разумеется, за ними надо прибирать, надо гладить одежду и чинить белье… По правде говоря, не такие уж обременительные занятия, особенно если выполнять их в четыре руки. Возможно, именно поэтому Луизе хватало времени изводить себя мыслями о Лонгах.

Прежде рутинная работа с расписанным заранее перечнем дел – покормить детей, отвести их на прогулку, искупать, постирать белье – Луизу успокаивала, нынче же она словно задыхалась под грузом обязанностей. Дебо была ребенком спокойным и легким в общении, а вот Юнити и Декка жили фантазиями и частенько разговаривали между собой на придуманном языке, которого более никто не понимал. По натуре совсем разные, строя какие-то планы в уголке детской или библиотеки, сестры могли вдруг сорваться на визг и возмущенно затопать ножками.

С появлением Тома дел прибавилось, хотя в свои шестнадцать он считал себя уже взрослым и предпочитал держаться поближе к отцу, сопровождая того в длительных прогулках или на охоте; он не желал развлекать сестер, засыпавших брата бесконечными вопросами о школе и еде, которой его там кормят. Диане исполнилось пятнадцать; она тоже заметно повзрослела и ужасно обижалась, что ее до сих пор не выпускают из детской и не позволяют сопровождать Нэнси и Памелу. Обычно она в полном одиночестве сидела в библиотеке над книжкой, угрюмо хмуря личико, уже сейчас обретавшее идеальные черты, сравнимые красотой со старинными мраморными бюстами. В разговоре Диана постоянно сыпала колкостями, чем ужасно раздражала мать.

Луиза знала, что девочки не так уж плохи, и по-прежнему всех их очень любила. И все же она не хотела больше жить в деревне. Наверное, Нэнси права: Луизу тоже начинали угнетать бескрайние просторы загородных усадеб. Ее влекла свобода, которая царила на тесном танцполе в захудалом клубе на Джерард-стрит.

Именно Ада сообщила Луизе удивительные вести: вечером должна приехать Шарлотта Кертис.

– Она намерена провести с нами все праздники, – сказала Ада, когда они в детской убирали после обеда тарелки. – Как по мне, это странно.

Луизу удивило, что ни Нэнси, ни Памела не обмолвились ей ни словом – видимо, обиделись.

Шарлотта прибыла в четыре часа; Нэнси с Хупером встретили ее на вокзале. До Рождества оставалась неделя, однако мать Шарлотты уехала поправлять здоровье в пансионат на юге Франции, и девушка попросилась в гости к Митфордам. Эту просьбу сочли весьма необычной; даже Ада с миссис Стоби обсуждали ее на кухне, не говоря о лорде и леди Редесдейл. Зачем Шарлотте проводить праздники в доме, где убили ее брата? Луиза слышала разные версии: что та решила самостоятельно выяснить какие-то обстоятельства убийства; что в первые дни здесь к ней проявили редкую заботу, и бедняжке захотелось новой ласки от леди Редесдейл; что ей просто некуда деться, потому что друзья разъехались по домам. Хотя Нэнси, например, никакой загадки не видела: по ее мнению, дело было в том, что Астхолл-манор находился поблизости от Оксфорда, и Шарлотта могла в любой момент повидаться с друзьями Эдриана.

Когда Шарлотта прибыла, стало ясно: она по-прежнему в глубоком трауре. Каждый предмет ее одежды был столь густо, столь щедро окрашен в черный, что на солнце отливал фиолетовым. Луизе показалось, все вещи совершенно новые: манжеты, воротник и кружевной подол еще ни разу не видели стирки. Каштановые волосы Шарлотты были уложены в густые волны длиной чуть ниже подбородка, а глаза, подведенные карандашом (невиданная смелость за пределами Лондона), смотрелись выразительнее и печальнее обычного. Двигаясь медленно и изящно, девушка легким взмахом указала на свой багаж в холле, словно то была метафизическая ноша, предназначенная кому-то другому. Проделала это Шарлотта с уверенностью женщины, никогда не носившей ничего тяжелее бриллиантовых колец.

Леди Редесдейл решила, что отныне все должны собираться в библиотеке: там, в уютной обстановке, приятнее проводить вечера в компании юной малознакомой леди. Хозяйка дома призналась миссис Виндзор (а та сказала миссис Стоби, а та – Аде, а та – Луизе), что ее несколько смущает присутствие мисс Кертис: вдруг праздник в ее обществе выйдет слишком грустным, и младшие девочки не смогут повеселиться. И все же она была рада, что сумеет хоть как-то загладить чувство вины, которое волей-неволей мучило ее после случившегося. Возможно, если им удастся развеселить мисс Кертис, та будет вспоминать об Астхолл-маноре иначе…

Лорда Редесдейла более волновало другое: в доме будет жить девица вольных нравов, дурно влияющая на податливый разум его юных дочерей. Хотя, возможно, слуги просто неверно истолковали причину, по которой лорд сыпал ругательствами и хлопал дверьми кабинета.