Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

— Извините, Ирина Александровна, это же официальный допрос под запись. Поясните четко, к кому вы убежали, — попросил Коля.

— Яков Киров, друг Морского… — начала Ирина, но спохватилась: — Нет, не родственник того самого Кирова, просто однофамилец. Хотя все, конечно, подозревают… Впрочем, вы его знаете. — Ирина снова запнулась от красноречиво возмущенного взгляда Коли. — Ну, хорошо. Заведующий отделением экспертизы при Харьковском институте невралгии товарищ Киров, нынешний супруг первой жены моего бывшего мужа…

«Яков Киров, друг Морского», — от греха подальше записал Коля и поднял на Ирину вопросительный взгляд — мол, продолжайте.

— Яков — как же мне повезло, что он был на дежурстве, и что моя голова вспомнила, как найти его отделение в этом огромном больничном саду! — дал мне успокоительное, пообещал не поднимать панику, раз я так настаиваю, уложил меня спать, а потом, когда я проснулась, подвез меня к дому.

— Да-да, дальше я все знаю, — кивнул Николай.

— И да, и не да, — опять начала Ирина. — Вы ушли, а я всю ночь думала, что же такое происходит. Морской рассказал про ту девушку, которую убили вместо меня в поезде. Лицом она совсем на меня не похожа, а ведь убийца наверняка видел лицо. Понимаете?

Коля медленно кивнул, удивляясь, как не подумал про это раньше.

— Выходит, убийца знал, что делает, — продолжила Ирина. — Стреляли не в меня! Но эту девушку убили, когда она сидела на моем месте, в моем купе, выдавая себя за меня. Выходит, я не имею права остаться в стороне и должна узнать, что случилось. Хотелось бы разузнать про эту девушку побольше и понять, кто мог желать ей зла. И вот еще, — Ирина снова, как в самом начале своего визита, постаралась превратить разговор из опроса пострадавшей в допрос следователя. — Вы получили сведения из Киева? Не было ли в поезде подозрительных личностей? Как мог убийца просочиться в поезд и куда он делся потом? Вы допросили всех из моего вагона? Что говорит наша придирчивая проводница? Как запрещать багаж, так она — сама королева внимательности! На глаз с точностью до сантиметра вычисляет габариты коробок и наизусть шпарит цитаты из правил перевозки… А как убийцу проворонить — так не страшно…

— Ирина Александровна! Совести у вас нет! Я не могу разглашать обстоятельства дела, — устало взмолился Коля и начал врать: — Да, сгоряча по старой памяти я хотел включить вас в консультанты следственной группы, но начальство не согласилось. Вы с товарищем Морским — заинтересованные лица, поэтому в следственных мероприятиях участвовать не можете.

— Не можем, но будем, — упрямо выдала Ирина, и Коля начал понимать, за что ее в последнее время не любили коллеги. — Совести у меня, может, и правда теперь нет, но вреда от моего участия в деле тоже не будет! Я не хочу врать, Коленька, поэтому скажу прямо: ваше ведомство и лично вы допустили в поезд убийцу. И меня вы, хотя была я в Харькове у всех на виду, больная и нуждающаяся в помощи, за целый день так и не разыскали. Отсюда вывод — сидеть сложа руки, полагаясь лишь на вас, весьма бессовестное и рискованное решение. Я должна разоблачить убийцу. Причем как можно скорее.

— Или вот, например, если нужно разоблачить убийцу, причем как можно скорее, — уверенно тараторила в это же время Светлана, стоя за деревянной кафедрой просторного проходного кабинета в родной библиотеке. — В такой ситуации могут понадобиться какие-то архивные данные. Как получить их побыстрее? Верно! Наша библиотечная система каталогизации — лучшая система каталогизации в мире…

Речь Светы внезапно прервалась робкими одиночными аплодисментами. Хлопала непосредственная начальница Светы, милая и из-за всего ужасно волнующаяся Ольга Дмитриевна. Означало это вовсе не одобрение, а робкую подсказку, мол, не туда ты, Светочка, клонишь, не было в первоначальном тексте твоего доклада никаких убийц, остановись, а не то сама убийцей станешь: в гроб нас с собой сведешь такими вольностями.

С тех пор как два года назад во время реструктуризации уволили шестерых сотрудников консультационного отдела во главе с веселым бородачом Борисом Осиповичем, Ольга Дмитриевна ужасно всего боялась. Хотя должна была бы чувствовать себя свободней. В консультационном отделе нагрузка на сотрудников была нещадной. Студенты, ученые, журналисты, да и просто любопытствующие со всей страны беспрерывно подавали заявки с просьбами о всевозможных справках и выписках из хранящихся в библиотеке архивов и книг. Обрабатывать приходилось примерно по 150 обращений в день. Чтоб облегчить работу, Борис Осипович даже затеял составление первого в СССР библиотечного предметного каталога. Но поначалу создание каталога работы только прибавляло. Когда консультационный отдел ликвидировали, многие вздохнули с облегчением. Библиотека снова становилась домом книги, а не справочным бюро. Но Ольге Дмитриевне все виделось в мрачных тонах. Сотрудник Инина старалась, конечно, не давать поводов для беспокойства, но все равно постоянно рисковала нечаянно довести начальницу до инфаркта. Сама Света считала, что страхи Ольги Дмитриевны напрасны: никто из «сокращенных» без работы не остался, ведь, ликвидируя отдел, высокое начальство прежде проверило, что у всех увольняемых есть дополнительное место службы: кто-то занимался научной работой в вузах, кто-то сотрудничал с местными редакциями. Уж с чем, с чем, а с заботой о трудоустройстве квалифицированных кадров в стране все было хорошо. Это вам не дикий мир капитализма с его безработицей! Главное — будь хорошим специалистом, а уж о том, где тебя применить, государство позаботится само. Насовершаешь ошибок в одном месте, пожурят, пораспекают на собрании, может, даже переведут на другую работу… Это максимум! Ты ж не какой-то идеологический враг — а просто растяпа. И не политику партии критикуешь, а просто текст доклада подзабыл.

О том, что предстоит сделать доклад о результатах командировки, Света за бурными событиями двух последних дней забыла начисто. Вспомнила лишь накануне перед сном. Хорошо хоть, о том, что будет происходить в командировке, известили заранее, и Светин отчет был заблаговременно составлен и одобрен высшим начальством еще до поездки. Но вот заучивать текст пришлось сверхускоренными методами. Два раза прочла, перед сном рассказала себе у зеркала. Поймала перед работой Колю и его маму, порепетировала на них, и все — пришло время выступать. Потому Света и путалась теперь, растерянно блуждая взглядом по лицам коллег, и говорила про убийства, не в силах справиться с мыслями, которые, конечно, были сейчас целиком и полностью с Колей в расследовании дела.

— Внедрение нашей системы не только в библиотечное дело, но и в другие отрасли — важная и значимая задача на пути к строительству коммунистического будущего… — попыталась оправдаться Света, но Ольга Дмитриевна оставалась непреклонной. Медленно хлопала в ладоши и смотрела при этом своими громадными, увеличиваемыми круглыми очками глазами так жалобно-умоляюще, что Свете хотелось провалиться сквозь кафедру. Утвержденные слова доклада от этого еще больше путались и вылетали из головы. Света сбивалась, хотя суть того, о чем говорила, понимала верно.