Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Иван Седнев… – начал было Николай.

– Мы знаем, ваше величество, – тихо отозвался Боткин. – Мы всё знаем.

Николай обвёл взглядом лица Боткина, повара Харитонова, Труппа, горничную Демидову. Все они были совершенно спокойны, будто ничего только что не произошло, а Анна Стефановна Демидова, встретившись взглядом с Николаем, даже слегка ободряюще кивнула ему. Значит, они тоже знали, что дядя мальчика был расстрелян в местной тюрьме ещё в начале июня и никак не мог приехать сегодня на свидание с племянником. «Но мальчик вернётся завтра , – повторил Николай про себя. – Клопов будут травить завтра . Может прийти „некий офицер“. Как надо понимать? Вместо того придёт, кто не пришёл? Обещал нас спасти, но не пришёл? А другой придёт? Надежда. Конечно, Юровский хотел сказать что-то очень важное. Завтра всё станет ясно!» – окончательно убедил себя Николай и почти успокоился.

Пройдя в комендантскую, Юровский сказал своему помощнику Никулину:

– Ну, сынок, всё решено: сегодня вечером.

– А как? – тихо спросил Никулин.

– Да вот сейчас с тобой и подумаем, – вздохнул Юровский. – Отведи-ка парнишку в дом Попова. Пусть поживёт там до завтра. Скажи ребятам, чтоб покормили. Отправим его к родственникам.

– А дядя? – шёпотом спросил Лёня. – Вы же сказали, там меня дядя мой дожидается…

– А он, понимаешь, сынок, ещё не пришёл, – ответил комендант. – Обещал сегодня, да видно, придёт завтра. Ничего, там тебе не будет скучно.

– А когда я вернусь к Алексею Николаевичу? – уже смелее спросил мальчик. – Тоже завтра? Он без меня будет скучать. Он так сказал.

– Да-да, тоже завтра. Иди.

Появился Ермаков – шумный, физиономия красная, заметно весёлый. С ним начальник охраны Павел Медведев.

– Ага! Вот и все командеры здесь! – крикнул Ермаков с порога. – Что приуныли? Такое событие, такой концерт, а у них рожи кислые.

– Прекрати шуметь, Пётр Захарович, – недовольно произнес Юровский. Он внимательно всмотрелся в лицо Ермакова и покачал головой. – Ты случайно не выпил? А? Честно!

– А, брось ты! – махнул рукой Ермаков. – Стопарь к обеду не считается. И вообще, вопросы твои, товарищ чекист, которые ты задаёшь военному комиссару, совершенно не к месту. Для таких вопросов у меня есть свой командер – военный комиссар Уральского края товарищ Голощёкин.

Юровский нетерпеливо качнул головой.

– Ладно. Постановление принёс?

– Какое ещё?

– Постановление исполкома. От Белобородова. Ты там был?

– Не принёс. Белобородов сказал, что постановление будет готово ближе к ночи. Поэтому я от Голощёкина сразу сюда, – ответил Ермаков.

– Задача ясна?

– А то как же! Яснее не бывает, – сказал Ермаков. – Филипп задачу поставил. Расход и – без следа.

– Ты готов?

– А то как же! – заявил Ермаков. – Мои люди на месте.

– Где это?

– Урочище Четырёх Братьев. Знаешь? – но так как Юровский не ответил, то он продолжил. – Вёрст пятнадцать-двадцать на север. Вблизи Коптяков.

– Не слишком ли близко от города?

– Нормально! – заверил Ермаков. – Там старые старательские шахты. Место хорошее. Там мы их, голубчиков, и обратим в пыль и прах. Откуда пришли, туда и вернутся. Как в Библии. Главный сжигатель придёт сразу на место. Он велел сказать: нужно литров двести бензина и пара бочек серной кислоты. Где взять, не сказал.

– Не много ли хочешь? – усмехнулся Юровский.

– Слушай, Яков! – возмутился Ермаков. – Я ничего не хочу. Так поджигальщик главный, Лютов, сказал. Ищи горючее.

Юровский снял трубку и велел соединить себя с Войковым.

– Тут имеется приём народного комиссара за снабжение, – услышал он прелестный женский голос, говоривший с сильным еврейским акцентом. Секретарша подключила Войкова немедленно.

– Маловато просишь, товарищ Яков, – в раздумье произнес Войков. – Дам тебе ещё двести керосина и дополнительно бочку кислоты. Куда подогнать?

– Прямо к Ипатьеву.

Потом Юровский позвонил Белобородову.

– Что там с постановлением?

– Готово постановление, – ответил Белобородов. – Ёще с утра.

– А почему не дал Ермакову?

– Понимаешь… – замялся Белобородов. – Все-таки мы тут решили, что совсем без центра нельзя. Надо хоть намекнуть. Или прямо спросить мнение. Для нас ничего не изменится. Пока телеграмма дойдёт, мы успеем всё сладить. Зато есть оправдание. Хотели посоветоваться, да возможности не было. Непреодолимая сила.

– И что же сейчас?

– Да как на грех, нет связи с Москвой. Никакой. Ни телеграфа, ни телефона. Представляешь?

– Бывает. А через Пермь и Питер?

– Филипп вовсю старается. Попробуем отправить телеграмму через Зиновьева. Он пообещал дать нам провод Свердлова или Ленина через петроградский телеграф. Ближе к ночи. Тогда и постановление получишь.

– Жду.

Он положил трубку, крутанул ручку, помолчал и почувствовал, что настроение у него улучшается. Значит, дело не так уж окончательно решённое. А вдруг Троцкий и Ленин успеют всё отменить? Что такое Свердлов против них? Еврейский выскочка. С канцелярской печатью. А эти могут решать вопросы реально. У одного – армия, у другого партия. У Свердлова, кроме Голощёкина, по сути, никого и ничего. Правда, есть ещё Шифф. Говорят, его видели в городе.

– Так что неизвестно, будем завтра давить клопов и играть с поварёнком или нет… – сказал он себе под нос.

– Ты чего это? – удивился Ермаков. – Каких клопов варить собрался?

– Да так, – Юровский махнул рукой. – Никаких. Просто вспомнил один еврейский анекдот.

– Расскажи! – потребовал Ермаков.

– Как-нибудь потом. Это старый анекдот. Неинтересный.

И повеселевшим голосом спросил:

– Ну, так на чем мы остановились? Пётр Захарович? Что у тебя ещё?

– С машиной у меня не знаю, как, – озабочено сказал Ермаков. – Машина-то есть, старый фиат, грузовик малого типа. Но не уверен.

– В чём не уверен? Почему?

– А сколько их? Кандидатов?

Юровский поморщился: Ермаков начинал действовать ему на нервы.

– Семеро.

– Не ошибаешься? – удивился Ермаков.

– Нет. Семеро.

– Я думал, двенадцать.

– Откуда ты столько насчитал? – спросил Юровский.

– Ну вот, давай считать вместе, – он стал загибать пальцы на правой руке. – Кровавый – один, немка – два, четыре девки, один пацан…

– Семеро.

– А второй пацан?

– Отменяется, – сказал Юровский.

– Тогда ещё два холуя, лекарь и служанка. Одиннадцать.

– Эти тоже отменяются.

Ермаков с подозрением посмотрел на Юровского.

– Ты сам решил?

– С какой стати сам? – с уже нескрываемым раздражением пробасил Юровский. – Всё решил президиум. Есть решение советской власти. Оно для нас закон. Я же тебе говорил привезти постановление. Чтоб потом вопросов никто не задавал.