Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Неужели? – удивился Соколов. – А с виду – французский бордель.

И когда часовой поднял винтовку, рявкнул:

– Доложить начальству – немедленно! Сядешь у меня в холодную. Распустились…

Именно «распустились» подействовало лучше всякого пропуска. Винтовка остановилась и вернулась к ноге.

– Сей момент, – торопливо сказал часовой. И – прапорщику: – Постой тут…

Но распахнулась дверь, и на пороге показался высокий, худой штабс-капитан в английском темно-коричневом френче, но с русскими погонами, в двойной портупее, во французских галифе и отчаянно сверкающих сапогах. Цепкий нервный взгляд черных глаз пробуравил приезжих, дёрнулась щёточка усов.

– Господа из Екатеринбурга? – неприязненно спросил он. – Следствие? Мне от прокурора телефонировали. Милости прошу. Ваш коллега уже с утра здесь, дожидается, с нетерпением…

Он посторонился, пропуская гостей в полутёмную комнату с одним окном, с обшарпанными стенами, дощатыми полами, стёртыми до бугристых сучков. На столе, покрытом зелёным, в чернильных пятнах, сукном – гора бумаг.

– Надворный советник Кирста, – представился он, усаживаясь за стол.

В углу сидел агент Алексеев. Соколов ему кивнул издалека, а Степных с лукавым видом подмигнул.

– Здравствуйте, Александр Фёдорович. Судебный следователь Соколов, – доброжелательным тоном представился Соколов. Крепко пожав капитану руку, добавил: – Мой помощник Степных Николай Алексеевич Рад знакомству.

Кирста сразу взял быка за рога.

– Откровенно говоря, господа, – сказал он неприязненно, – мне непонятна ваша миссия. Совершенно непонятна.

– Господин Алексеев вам не сообщил? – удивился Соколов. – И прокурор?

– В том и дело! – отрубил Кирста. – Объяснили. Оба. После чего непонятностей стало ещё больше. Так чем могу быть полезен?

– Очень многим, коллега! – Соколов прямо-таки сиял добродушием и дружелюбием. – Я совсем недавно в деле, но уже наслышан о вашей огромной работе и удивительных результатах. Поэтому я решил, что вызывать вас к себе, отрывать от процесса неразумно. Знаю, что вы сильно загружены. И вот я здесь.

– Понятно, – сдержанно произнес Кирста. – То есть, на самом деле, ваша задача – контрольно-ревизорская.

– Вовсе нет! Ошибаетесь, – заверил Соколов. – Какой из меня ревизор? Да и процессуальный кодекс такого не предусматривает. Наши ревизоры – прокурор, судья. Моя цель скромнее: добрать факты, упущенные моими предшественниками.

– Упущенные? – фыркнул Кирста. – Я бы уточнил: преступно упущенные. И Сергеев, и тот, кто до него… как его бишь?

– Наметкин, – подсказал Соколов.

– Наметкин, да. На самом деле, эти самодовольные господа ничего не упустили. Но сознательно игнорировали расследование военного контроля. Я даже предположил, уж не красные ли агенты?

– Это, кстати, вторая причина моего приезда, – продолжил Соколов. – И, смею надеяться, что с вашей помощью и под вашим наблюдением мы вместе размотаем этот клубок.

– Ну что же, – повеселел Кирста. – Я в полном вашем распоряжении. И днём, и ночью.

– Благодарю вас, коллега.

– Только прошу учесть, что по субординации я не могу вам подчиняться.

– А кому же? – наивно удивился Соколов. – Саваофу?

– Не совсем, – отрезал Кирста. – Командующему Сибирской армией генералу Радоле Гайде.

Все замолчали, наконец Соколов небрежно сказал, обращаясь к Степных:

– Николай Алексеевич, не откажите в любезности: предъявите капитану наши полномочия.

Степных достал из портфеля бумагу, подписанную Верховным правителем и начальником Генерального штаба. Передавая поручение Кирсте, Соколов заметил:

– Ключевые слова здесь – «содействие в рамках закона». Буду рад принять любую помощь.

Капитан прочёл, изучил подписи, печать и вернул бумагу.

– Так что изволите? С чего начнём?

– С начала. С наработанных вами материалов. Может быть, понадобятся активные действия.

– Вот именно! – с неожиданным воодушевлением воскликнул Кирста. – Я об этом твержу постоянно! Однако… – он огорчённо махнул рукой. – Никакого отклика, полная тишина. Хватит по канцеляриям сидеть, пора браться за дело!

– Вы о расследовании или о чем-то ещё? – поинтересовался Соколов.

– О чем-то ещё! – с вызовом заявил Кирста. – Довольно сочинять бумаги! Надо приступать к прямому поиску семьи Государя!

– А разве мы занимаемся не тем же? – удивился Соколов.

– Осмелюсь заявить, не совсем тем. Вы разыскиваете участников возможного расстрела. Или мифического. А надо искать Семью!

– Почему же вы не нашли её? – ещё больше удивился Соколов. – За такое-то время? Сколько вы этим занимаетесь? Полгода?

– Меньше, господин Соколов. Намного меньше. Но дело не в затраченном времени. Некому работать, некому искать. Ведь это же дичь какая-то! – в сердцах воскликнул Кирста и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнула чернильница, однако, не упала. – На такую огромную территорию – три Бельгии разместить можно! А работают только двое моих агентов, я сам – третий. В последние месяцы я вообще здесь один. И после этого вы спрашиваете, почему я не нашёл Романовых?

– Вот вы и сами ответили, почему, – смягчил тон Соколов.

– И средств никаких! Приходится из своего жалованья погашать все расходы.

– Плохо, – посочувствовал Соколов. – Но вы не одиноки в таком деле…

– А тут ещё и чехи, черт бы их побрал!.. Сколько сил отвлекают, мерзавцы!

– При чём здесь чехи? – удивился Соколов.

– Так ведь грабят! В открытую, – в свою очередь Кирста удивился вопросу Соколова.

– Вы от них бесплатных пирогов ждали? И какое до них дело военному контролю?

– Не военному контролю! – заявил Кирста. – А мне, русскому офицеру и человеку. И всем русским, и моему начальству должно быть до них дело. Всей России.

– Какой России – красной или белой? – осведомился Соколов.

– Да какая разница! – воскликнул Кирста. – Красная, белая! И в той, и в другой живут русские. Придёт время, не будет ни красных, ни белых, а Россия останется.

– Вот как! И белых не будет? – поднял брови Соколов и обернулся к Степных: тот равнодушно смотрел в окно и барабанил пальцами по ручке огромного портфеля следователя. – Николай Алексеевич! Что отвернулись? Будущее России вас не интересует?

– Будущее? – словно проснулся Степных. – Отчего же, интересует. Но ещё больше – как сегодня нам своё дело сделать. А там посмотрим.

– Слышите? – усмехнулся Соколов. – Вот вам, капитан, глас народа, глубокая жизненная философия. Судьбу свою и народную мы творим сами, в этот момент. Мы разворачиваем с вами важнейшее дело. У нас и у военного контроля нет людей и средств. А вы на чехов перекинулись.

– Нет-нет, гражданин следователь! – запротестовал Кирста. – Тут для дела никаких потерь. Я просто, по возможности, вношу в реестр всё, что они воруют. В свободное время этим занимаюсь. Всё что наберётся у меня о чешских благодетелях, когда-нибудь будет предъявлено суду.