Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

(33) После этого Хирисоф сказал: «Если возникнет необходимость ещё в чем-нибудь, о чем не упомянул Ксенофонт, то можно будет обсудить это в своё время; но мне кажется, что предложенное им должно быть немедленно принято. Кто с этим согласен, пусть поднимет руку». Все подняли руки.

(1) После этого эллины встали, разошлись и начали жечь повозки и палатки; излишние вещи дарили нуждавшимся местным жителям, а остальное бросали в огонь. Закончив это дело, они стали завтракать.

(5) Когда наступило время последней вахты и оставалось достаточное количество ночных часов, чтобы в темноте пройти равнину, то эллины снялись с места и, идя вперёд, на рассвете дошли до горы. (6) В это время Хирисоф вёл войско, начальствуя над своим отрядом и всеми гимнетами, а Ксенофонт, вместе с находившимися в арьергарде гоплитами, шёл сзади, не имея при себе ни одного гимнета, так как не было никакой опасности нападения с тыла при восхождении на горы.

(7) Хирисоф поднялся на вершину прежде, чем враги заметили его. Затем он повёл войско дальше, и отряды, по мере перехода через гору, следовали за ним в деревни, расположенные в ущельях и складках гор.

(8) [Местные жители] кардухи покинули свои дома и, захватив с собой жён и детей, бежали в горы. Однако продовольствие здесь имелось в изобилии, и в домах можно было найти очень много бронзовых изделий. Ни одного из них эллины не взяли. Равным образом они не преследовали жителей, щадя их из тех соображений, что кардухи позволят эллинам свободно пройти через их страну. (9) Однако продовольствие каждый солдат брал там, где его находил, – так заставила необходимость.

Кардухи не являлись на зов и ничем вообще не выказывали своего отношения к эллинам. (10) Когда последние эллины уже в темноте спускались в деревню с вершины горы, – вследствие тесноты дороги подъем и спуск занял у них целый день, – тогда собрался отряд кардухов и напал на них. Кардухи убили и ранили камнями и стрелами нескольких человек, будучи сами в небольшом числе. Дело в том, что приход эллинского войска был для них неожиданным. (11) Но если бы их тогда собралось больше, то вполне могла бы погибнуть значительная часть войска. Эту ночь эллины провели в деревнях, а кардухи жгли на горах костры и перекликались друг с другом.

(12) С наступлением утра эллинские стратеги и лохаги собрались и решили идти вперёд, захватив с собой лишь самое необходимое количество наиболее выносливого вьючного скота и бросив остальной, а также отпустив всех находившихся при войске недавно взятых в плен рабов».

Древнегреческий историк и воин Ксенофонт

«Вот так. Не грабить, а наоборот, уничтожить собственные обозы! И даже палатки. Могли разворовать деревню, но не стали, чтоб не настраивать против себя местное население. Наоборот, раздавали своё добро нуждающимся. И хоть местные, очевидно, предки курдов, все равно напали, греки не стали их уничтожать. Бросили часть вьючного скота, отпустили рабов…

Так-так. Если сейчас чехи с восторженными воплями сравнивают себя с древнегреческими героями, то как же разбухнет этот миф через пару лет! С каким сумасшедшим восторгом будет насаждаться в чешских школах. И никто не поймает их философов и учителей на вранье. Да кто сейчас читает античную литературу – вообще в Европе? Может, найдётся сотня любителей. Ну, тысяча. Кто сравнит эллинский первоисточник с чешским мифом? С немецкими ландскнехтами нужно легионеров сравнивать. Никто не будет этим заниматься…»

Впрочем, эллинские гоплиты были не без греха. Случались у них под конец пути и стычки с местными, были бои, когда горели деревни. И за еду эллины платили не всегда.

(7) В это время прибыли к эллинам послы из Синопы, вследствие опасений как за город котиоритов, принадлежавший им и плативший им дань, так и за их область, о которой они слышали, будто она опустошается.

(8) Придя в лагерь, они начали говорить, и Гекатоним, который считался хорошим оратором, сказал: «Воины, нас послал город Синопа с поручением восхвалить вас как эллинов, победивших варваров, а также принести вам поздравления по случаю того, что, пройдя, как мы слышали, через многочисленные и тяжёлые испытания, вы спаслись и явились сюда.

(9) Так как мы тоже эллины, то надеемся видеть с вашей стороны доброе, а никак не дурное отношение, тем более что мы никогда не начинали враждебных действий против вас.

(10) Эти вот котиориты наши колонисты; мы передали им эту область, отняв её у варваров. За это они платят нам положенную дань, как делают это и жители Керасунта и Трапезунта, и поэтому всякую нанесённую им обиду город синопцев примет на свой счёт.

(11) Между тем, до нас дошли слухи, будто вы силой вошли в город и некоторые из вас поселились в домах, и будто вы силой, без разрешения, берете из области то, в чем нуждаетесь. (12) Этого мы не одобряем».

(13) Ксенофонт выступил и ответил на это от лица всего войска: «Граждане Синопы, мы радуемся, что пришли сюда, сохранив хотя бы только свою жизнь и оружие. Ведь нет никакой возможности везти и нести имущество и одновременно сражаться с врагами.

(14) Когда мы пришли в эллинские города, например в Трапезунт, где нам предоставили базар, мы покупали продовольствие за деньги, а в ответ на оказанное нам уважение и из благодарности за отпущенные войску подарки, мы со своей стороны почитали их (трапезунтцев) и держались вдали от тех варваров, с которыми они дружили. А их врагам, против которых они нас водили, мы, по мере сил, причиняли зло. (15) Спросите у них самих, что они о нас думают, так как в нашей среде есть люди, посланные с нами по дружбе из Трапезунта в качестве проводников.

(16) Если мы приходим куда-нибудь, где не располагаем базаром, будь то варварская или эллинская земля, мы сами берём продовольствие, но не из заносчивости, а по необходимости»…

Он отложил книгу.

Соколов подумал, что вполне может быть доволен собой. За какие-то полчаса обнулил прекрасно подготовленную операцию большевиков с их «Семьёй императрицы». Причём, сделал это не без изящества.

Он тихо улыбнулся и попытался представить самого себя со стороны – актёра-любителя, мастерски сыгравшего нелёгкую роль, когда приходилось на ходу импровизировать. «И откуда у тебя, братец, столько вдохновения обнаружилось? – спросил он сам себя.

Но тут же радость растаяла. Что теперь делать с таинственно явившейся и тут же исчезнувшей «великой княжной»? Если бы круг свидетелей ограничился только полуграмотными железнодорожными сторожами, показания которых оказались никуда не годными, несмотря на все старания капитана Кирсты. Но – доктор Уткин! С ним-то как? В его свидетельствах ни единого изъяна, ни одной трещины. И несгибаемая, абсолютная уверенность.