Марина Шульман - Заброшенное кладбище

Арендт стал чертить на снегу круг носом обуви. Под его подошвой обнажилась почва, и он усмехнулся.

— Чтобы найти глобальную задачу, много времени не потребовалось. Вот она — чёрная земля.

В непонимании я посмотрела на него. Какое отношение чернозём имеет к тем пробиркам в лаборатории? Доктор поймал мой удивлённый взгляд.

— Не в прямом смысле, разумеется. Ты сама подумай, какие крупнейшие проблемы стоят перед королевством?

— Столько всего, — растерялась я. — Поддержание порядка?

— Именно! — подхватил мужчина. — Нам нужно поддерживать порядок внутри, но ещё важнее — на границе королевства. Всякие мелкие княжества не представляют угрозы. А здесь рядом, за лесом находится наш главный враг, который и стал для меня мишенью.

— Вы собираетесь воевать с обитателями Чёрных Земель? — поразилась я.

— У идеального и сильного государства войн вообще не должно быть. Но мы почему-то не можем решительно наступить и разбить неприятеля раз и навсегда. Спрашивается, по какой причине?

Я задумалась. И в самом деле, королю Фредерику не составило бы труда призвать огромную армию и напасть на беспокойный регион.

— Может, у нас тогда не хватает военных? — робко заявила я и сама не поверила в правдоподобность предложенной версии. Хотя противник и выглядел грозным, его войско в несколько раз меньше королевского. — Мало оружия?

— Человеческий фактор! — воскликнул доктор. — Даже опытным бойцам страшно воевать на той территории. Я знаю достаточно фактов дезертирства и во время боя, и до. Что поделать, солдаты боятся смерти, но ещё больше опасаются попасться им в плен.

Меня всю неприятно передёрнуло. Труппа особо не размышляла о таких проблемах Валлории. Задача театра заключалась в том, чтобы радовать людей искусством. Войной должны заниматься военные.

— Отсюда вытекают две проблемы, — заключил Арендт. — Первая — люди трусят, вторая — они не хотят становиться добычей неприятеля. Я вознамерился придумать для них одно общее решение.

— Какое же? — мне не терпелось узнать ответ.

— Будучи доктором, я много лет изучал строение человека, его физическую и психическую сущности. И пришёл к выводу, что мог бы создать препарат, который бы, с одной стороны, на время делал солдат поддаваемых внушению, и тогда те шли бы в бой безо всякого страха и беспрекословно выполняли распоряжения командиров. А с другой, он временно менял бы состав их крови и тогда военные бы не опасались необратимых последствий.

— Неужели такое возможно?

— До меня — было невозможно, — усмехнулся Драйзер. — Опять-таки, наука не стоит на месте. Я передал управление больницей и санаториумом своим преемникам, а сам методично стал составлять формулу вещества. Поначалу ничего не получалось. В один момент я даже хотел бросить эту, как мне казалось, бесперспективную затею. Но потом счёл нужным не только не останавливаться, но и удвоил усилия — консультировался в столице с лучшими медиками и профессорами, ездил по королевству в поисках необычных веществ, обладающих нужными мне свойствами, анализировал информацию. И вот спустя два года я очень близок к завершению своего труда.

К слову сказать, я уже провёл несколько опытов на добровольцах. Мне удалось добиться требуемых временных химических изменений состава крови, но они поддавались внушению лишь на короткий интервал. Теперь же, благодаря новому катализатору, только что полученному от моего друга-учёного, я, кажется, смогу удлинить этот процесс. Здорово, не правда ли?

Я стояла как огорошенная, пытаясь осознать полученную информацию. Доктор, наверное, заметил мой задумчивый вид и попытался растормошить:

— Ну же, взбодрись! Или это на тебя так действует успокоительное средство?

В ответ я улыбнулась. Мы развернулись и пошли к карете, которую Шарль уже направлял к центральному въезду. Арендт помог мне забраться, а сам, оставаясь снаружи, заговорщически напомнил:

— Только никому не слова!

После того как я кивнула, Драйзер захлопнул дверь, и послышалось, как он просит кучера отвезти меня в санаториум. Мы тронулись и выехали за пределы поместья. Всю дорогу я провела в размышлении о его словах. Доктор задумал провернуть такое невероятное дело. Если у него получится, мы будем гордиться дружбой с ним ещё больше!

Экипаж быстро доехал до места. Я сказала Шарлю, что скоро вернусь и забежала в здание, где было довольно тихо. Дверь в наш номер оказалась не заперта, внутри находилась одна Розамунда.

Мама сидела у окна и что-то вышивала. Солнечный свет мягко падал на её распущенные коричневые волосы, волнами спадающие на платье такого же цвета. Она очень любила этот наряд, который довольно деликатно укрощал её пышную фигуру. Увидев меня, Розамунда сразу подскочила ко входу:

— Крошка, мы уже успели соскучиться! Как ты там?

Мы обнялись и уселись на кровать. Окинув взором скромную обстановку их жилища, я не пожалела, что разместилась отдельно.

— Всё в порядке, — устало заметила я. — Доктор напоил меня успокоительным и перебинтовал руку. Комната, которую мне выделили, такая замечательная, даже уезжать не хочется.

— Вот ещё, — фыркнула мама, поправляя мою причёску. — Разве можно променять нашу дребезжащую повозку на мягкую перину?

Мы одновременно рассмеялись. Да, всего лишь несколько дней, и потом снова в путь…

— Как ваши дела? — поинтересовалась я.

— Марк находится в парной, а я, ты же знаешь, не переношу жар. С нами обходятся довольно строго — только здоровая, невкусная пища, обязательные пешие прогулку по лесу. Грозятся заставить делать какую-то лечебную гимнастику, — пожаловалась мама.

— Ничего страшного, от вас не убудет, — заверила её я, а она в ответ состроила гримасу. — Кстати, — я встала с кровати и подошла к окну, чтобы посмотреть вид из их комнаты, — ты не знаешь, почему родители так назвали меня? В честь кого-то?

Розамунда опешила. Она не ожидала такого странного вопроса и на миг потеряла дар речи. Я же смотрела из окна на небольшую территорию парадного двора санаториума, пустые пространства, летом занятые клумбами с цветами, а сейчас покрытые тонким слоем снега. За дорогой простирался огромный сосновый бор, края которому не было видно.

— Так что? — с настойчивостью я обернулась к приёмной матери. — Насколько знаю, я родилась в столице. Ты ведь тогда уже являлась женой Марка, гастролировала с труппой?

— Да, — растерянно ответила Розамунда. — Но с какой стати такое имя выбрали твои родители, я не знаю. По крайней мере, это явно не было в честь известного всем человека или родственника. Только почему ты спрашиваешь? С чего вдруг?

Я колебалась, говорить или нет. Потом всё же решила поделиться вчерашним открытием. С кем ещё, если не со своими близкими? Может, мама что-то мне подскажет? И я рассказала ей о посещении старого кладбища.