Марина Шульман - Заброшенное кладбище

Стараясь оставаться спокойной (лошади всегда реагируют на состояние возничего), я ещё раз проверила, правильно ли взяла упряжь. Отец много раз показывал, как это делается, хотя не думаю, что он когда-нибудь доверил бы мне вести фургон. Держать вожжи нужно было двумя руками: они проходили через всю ладонь снизу, стискивались в кулаке и прижимались большими пальцами. Управление же ими осуществлялось движением кистей и сгибанием локтей.

После моего крика «Хей» лошади тронулись с места. Внешние ворота санаториума были открыты, и мы беспрепятственно покинули его территорию. Для поворотов я аккуратно притягивала вожжу нужной стороны, не ослабляя натяжения второй, и, о чудо, животные слушались меня. К тому же, в пылу я кричала им «право» и «лево», но уж не знаю, насколько это помогало нашему взаимопониманию.

В ранний час на улицах было мало других карет, поэтому мы спокойно двигались чуть ли не по середине дороги. Проехав некоторое расстояние, я освоилась и рискнула ускорить темп. Войдя во вкус, мне даже понравилось управлять экипажем.

Некоторые прохожие, оказавшиеся на нашем пути, рот открывали, увидев меня, молодую девушку, на месте кучера. Вдобавок, без тёплой верхней одежды — я совсем не подумала про неё в суматохе. Мне же было не до них.

Через пару кварталов показалась улица, свернув на которую мы бы доехали до больницы. Но я направляла повозку дальше. К моему удивлению, нам удалось почти безо всяких трудностей доехать до старого кладбища.

Мягко потянув на себя вожжи, я сделала Белогривке и Вороному знак остановиться. Когда они замерли, я соскочила с облучка и заглянула в фургон. Гийом лежал на скамье неподвижно — ни жив, ни мёртв.

— Давайте, выходите, — залезши внутрь, скомандовала я. — Нам нужно выбраться отсюда.

Он только хотел начать мычать, однако я не дала ему этой возможности и осторожно направила калеку к выходу. Кое как он смог вылезти наружу. Тащить его в одиночку без помощи Флоры было гораздо сложнее!

Тут раздался скрип ржавой калитки, и я услышала знакомый голос:

— Эй, что тут происходит?

Это вышел заспанный сторож. Его появление было как нельзя кстати.

— Помогите! — воскликнула я.

Тот подбежал и вытаращил глаза на необычное зрелище — молодая девушка тянула за собой на кладбище умирающего горбуна. Мужичок даже отпрянул.

— Пожалуйста, — теперь уже взмолилась я, — нам нужно довести его до могилы Изабеллы Конрой.

При этих словах Гийома затрясло с новой силой, но он не стал вырываться из моих рук. Сторож решительно заявил:

— Чтобы горбатый там окочурился на морозе? Нет, в такие игры я не играю.

— С меня — бутылка виски, — тем временем, согнувшись, я взвалила Гийома на своё право плечо и пыталась провести его ко входу на погост.

Служитель насупился, но колебался недолго. Он согласился при единственном условии — чтобы в этот раз виски был настоящим, а не тем «дерьмом», что я ему подсунула первоначально.

Я вспомнила, как вчера секунданты помогали идти раненому Полю — и таким же способом мы подхватили Гийома. В предыдущие дни шёл обильный снег, дорожки на кладбище, понятное дело, не чистились, и наш путь по колени в сугробах казался бесконечным…

Наконец, мы добрались до нужного места. Больше не в силах поддерживать горбуна, я и сторож высвободились и аккуратно посадили того прямо на землю.

— Можете посмотреть, если приехал кто-то ещё? Тогда проводите их сразу сюда, — растирая побелевшие пальцы, я нашла предлог, чтобы спровадить пьянчугу.

Он с подозрением посмотрел на нас. Потом, очевидно, подумал, что ничего вандального мы не сделаем, и медленно пошёл назад, на всякий случай, оглянувшись пару раз. Запыхавшись, я сказала Гийому:

— Здесь находится могила Изабеллы. Это же вы…

Договорить я не смогла. У меня не имелось достаточно фактов, чтобы обвинить его в убийстве моей тёзки. Я даже сама не была уверена в этом. Но ведь всё что произошло, произошло не случайно?

Гийом послушно дополз до ограды и прижался к ней. Я обернулась — поблизости не было ни души. Зимний холод не выказывал жалости, и я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то сохранить тепло. Тишину прервали завывания горбуна. Подойдя поближе, я заметила, что он плачет и слёзы с его подбородка падают на снег.

Меня же всю трясло от холода, зуб на зуб не попадал! Я взглянула на надгробие и не понимала, правильно ли поступила или нет.

Вдруг с памятника поднялся вверх поток снежинок. Они закрутились в вихре и начали летать над нами. Посмотрев вокруг, я видела, что ветра нигде нет. От того происходящее напоминало что-то нереалистичное. Если бы не мороз, щипавший меня со всех сторон, я бы точно решила, что сплю и вижу сон. Поток же разрастался, притягивая всё больше и больше снежинок, он кружил над нами как облако. Гийом тоже поднял взгляд и зачарованно смотрел на небывалое явление природы.

И тут произошла вспышка: снежная туча взорвалась и стала медленно оседать вниз. Она окутал инвалида, словно коконом, и я снова услышала тот самый неведомый голос, который произнёс лишь одно слово:

— Прощаю.

Не в силах пошевелиться, я опять не поверила своим глазам и ушам. Это происходило на самом деле или у меня галлюцинации? Потому что после того, как все снежинки осели, Гийом приподнялся и стряхнул их. Но предо мной был уже не он!

Теперь здесь находился обыкновенный здоровый мужчина лет тридцати, среднего роста, русоволосый и сероглазый. Одежда Гийома оказалась ему мала и трещала по швам. Я видела этого человека впервые! Куда делся тот немощный, умирающий горбун?

— Кто вы? Где Гийом? — спросила я его, оглянувшись вокруг.

Он же молча перемахнул через ограду, прыгнул прямо в снег и обнял памятник. Мужчина плакал, а я стояла как дурочка и не знала, что делать. Беспощадный холод доконал меня. Я уже не могла находиться без верхней одежды на улице. Инстинкт самосохранения пересилил, я развернулась и побежала отогреваться в сторожку.

— Впервые оказался здесь. Хотя любил её, как никто на свете, — неожиданно сказал мужчина мне вслед.

— Что? — развернувшись, переспросила я.

Он обратил ко мне заплаканное лицо. Но я по-прежнему не понимала, что происходит.

— Тогда я был шестнадцатилетним мальчишкой, — начал рассказывать незнакомец. — А они вместе с Готлибом составляли красивую пару. У меня не имелось ни малейшего шанса против старшего брата.

— Вы и есть Гийом? — ужаснулась я. — Как такое возможно?

— Тот превосходил во всём, — словно не слыша моих слов, продолжал мужчина. — Сильный, красивый, офицер, а я — тощий, неуверенный в себе подросток, подмастерье аптекаря. Белла даже всерьёз меня не воспринимала.

Заинтересованная, я подошла поближе. Его срывающийся, но всё же твёрдый голос совсем не походил на недавние хрип и мычание.