Валерия Вербинина - Снежная роза

– С чем? – недовольно спрашивает Буало.

– Ну как же, вы ведь его спасли! Если бы вы не искали тут труп, этот младенец умер бы…

Комиссар пытается объяснить, что он тут ни при чем, что мешок нашел инспектор Лебре, но ему даже не дают раскрыть рта. А между тем уже вечер, и поиски надо сворачивать, хотя пройдено всего около трети намеченной территории.

На другой день все начинается сначала. К вечеру третьего комиссар вынужден констатировать, что, кроме посторонних трупов и их фрагментов, а также одного живого младенца, ничего существенного обнаружить не удалось. К делу, которым занимается Буало, относится только найденный в канаве пистолет.

– Так как он лежал в воде, отпечатков пальцев не осталось…

Но прессе плевать на пистолет – она вцепилась в младенца и захлебывается от восторга. Полицейский спас ребенка – какой трогательный сюжет!

…С серым измученным лицом Буало рухнул в любимое домашнее кресло и вытянул ноги в разношенных домашних тапочках. Жена засуетилась вокруг него, но он так посмотрел на нее, что она предпочла оставить его и села на диван.

– Неужели все-таки камера хранения? – пробормотал комиссар себе под нос.

– Тебе надо поесть, – решительно заявила супруга.

И Буало поел, а потом выпил, потом еще поел и почувствовал, что все не так скверно, как ему казалось. Будет новый день, и обязательно выяснится что-нибудь новое.

В девять часов утра он уже был на работе и, отчитавшись на докладе у шефа, вернулся к бумагам Симоны, которые не успел еще просмотреть.

Кипы счетов и наброски его не заинтересовали, а личные письма – судя по всему, от бывших любовников – он бегло проглядел, сам не зная, что пытается в них найти. Один клялся в любви, а потом кратко сообщил, что женится, другой, наоборот, звал Симону выйти за него замуж и намекал на то, что с ним ей уже не грозит снова подсесть на наркотики, он позаботится о том, чтобы с ней все было хорошо.

«Ну и почерк, – подумал Буало, поморщившись. – Как у доктора какого-нибудь. Половину слов не разобрать…» Перевернув листок, он увидел внизу размашистую подпись: доктор Огюстен Гишар.

«Позвольте-ка… Доктор Гишар?»

И внезапно он вспомнил, где раньше слышал это имя. Доктор Гишар. Семейный врач графа де Круассе. Который, как говорил слуга Виктор, погиб…

Позвольте, почему он погиб?

Комиссар сдернул трубку с рычагов.

– Лебре? Срочно ко мне!

Инспектор выслушал комиссара, пообещал, что немедленно наведет справки, и поспешил к себе. Не зная, чем себя занять, комиссар достал из кармана монетку, поставил ее на ребро и закрутил волчком.

Итак, мадам Биссон говорила, что у Симоны был серьезный роман, и она даже собиралась замуж, но встретила Мориса. А что, если роман был с доктором, который вылечил ее от пагубной привычки? Даты на письмах вроде этому не противоречат.

…Ну и что, что Симона крутила роман с доктором графа де Круассе? В чем тут состав преступления? С раздражением посмотрев на вертящуюся монету, Буало не удержался и прихлопнул ее ладонью.

– Патрон! – в дверь просунулся встревоженный Лебре. – Я подумал, это важно… Вот что: доктор был насмерть сбит машиной утром четырнадцатого сентября… Тот, кто совершил наезд, скрылся.

– Что за машина?

– Вроде серый «Рено», но точных данных нет…

– Серый «Рено»? Как у Симоны?

Мгновение полицейские глядели друг на друга.

– Постойте, это значит, что она все-таки жива? – спросил инспектор.

Буало задумался.

– Нет, – ответил он сквозь зубы. – В обойме пистолета Мориса не хватает двух патронов. Одна пуля оказалась у него в голове, другая…

– Тот, кто стрелял, мог и промахнуться, – сказал инспектор. – Или мы чего-то не знаем.

– Лопата пропала из Сен-Клу, – напомнил комиссар. – Там было еще одно тело, которое надо было закопать.

Он сделал несколько шагов по кабинету, заложив руки в карманы. По реке плыли две баржи; поравнявшись друг с другом, они обменялись приветственным гудком.

Комиссар чувствовал, что разгадка где-то рядом, совсем близко, и все же никак не мог ее нащупать. Наконец он сказал Лебре:

– Вот что: ты нашел адрес доктора? Поезжай к нему, расспроси его близких, прислугу, консьержа… Словом, всех. Где он жил, кстати?

– На Лиссабонской улице.

– Возле парка Монсо? Впрочем, неважно. Делом о наезде занимается местный комиссариат. Съезди туда, разузнай детали, если требуется, заново расспроси свидетелей.

– Да, патрон. Конечно, патрон!

Когда инспектор ушел, Буало почувствовал себя обманщиком. Он гонял людей, организовывал поисковые операции, отдавал распоряжения и вообще вел себя так, словно ему уже все было известно. А между тем у него по-прежнему не было ничего, кроме догадок и подозрений.

Зазвонил телефон.

– Да заткнись ты! – буркнул комиссар, не сдержавшись.

Он почему-то не сомневался, что звонит следователь Тардье, который уже не преминул поставить ему на вид, что прочесывание территории между Сен-Клу и Парижем дало весьма скромные результаты.

Телефон умолк. Буало постарался устроиться в кресле поудобнее, сцепил пальцы на животе и задумался.

Предположим, Морис на пару с Симоной решил шантажировать Наташу, и она их убила. Но при чем тут семейный доктор? Кроме того, Арман говорил, что Морис и Симона замышляли что-то уже несколько месяцев назад, когда Наташа еще не была графиней и не представляла в денежном плане никакого интереса.

Наркотики – вспомнил Буало. Симона была пациенткой доктора Гишара, который лечил ее от наркотической зависимости. Может быть, она придумала, как наладить сбыт, доставая наркотики с помощью доктора? А Морис взял на себя роль распространителя?

Недавно Буало уже наводил справки в отделе борьбы с наркотиками, но для очистки совести снова позвонил туда. Нет, доктор Гишар не был замечен ни в чем подозрительном. Нет, если бы такой, как Морис де Фермон, занялся сбытом наркоты, они бы в отделе сразу заметили. Нет, ни один осведомитель не упоминал ни о нем, ни о Симоне, ни о докторе.

Комиссар повесил трубку, прошелся по кабинету и выглянул в окно. И тем не менее, сказал он себе, Морис что-то замышлял на пару с Симоной, и каким-то образом к этому оказался причастен доктор Гишар, а результатом стало то, что как минимум двое из них были убиты.

«Предположим все-таки, что Симона осталась жива… Что она не вернулась на бульвар Османа, потому что была до смерти напугана… Где тогда вторая пуля? Зачем понадобилась лопата? Раз ее забрали, значит, срочно требовалось спрятать труп. Либо убийца закопал где-то тело Симоны, либо она сама смогла его прикончить, и тогда…»

Комиссара отвлек шум в коридоре. В раздражении он высунулся за дверь – и увидел полицейского, который пытался унять огненно-рыжую девицу в полупрозрачном платье с блестками. В волосах у девицы торчали пестрые перья, накладные ресницы доставали до середины щеки, рот был увеличен и густо закрашен алой помадой, и вдобавок на незнакомке красовалась забавная коротенькая шубка, сшитая из шкурок нескольких видов зверей. Обладательница шубки упиралась и верещала так, что ее, наверное, было слышно на том берегу Сены.