Валентин Курицын - Человек в маске

Прошло пять, десять, пятнадцать минут, а Бесшумных все еще не показывался из парикмахерской.

— Вот тоже, Бог дал — черт посунул, — думал Козырь, — дельце привалило, нечего сказать. Сиди тут, как дурак, да хлопай глазами. Эх, не люблю это. То ли дело, встретил где, в темном переулке, взял за горлец, да и баста! Тоже придумал наш атаман, и чего за ним по пятам ходить? Так и так не уйдет, наш будет!

Мимо Козыря двигались веселые парочки гуляющих, проходили, пошатываясь, люди в сильно приподнятом праздничном настроении, пробежала маленькая, бойкая гимназисточка с коньками на руке, с недетской кокетливостью прятавшая свое личико в белую муфточку. Ровным, размашистым шагом прошел блюститель порядка с полдюжиной медалей на черном сукне шинели. Козырь смотрел на все это безразличными глазами, курил, сердито сплевывал и поминутно оглядывался в сторону парикмахерской. Наконец, дверь последней отворилась, и Савелий Петрович Бесшумных вновь появился на тротуаре. Постояв немного, Бесшумных быстрыми шагами, лавируя среди вереницы катавшихся, перешел на другую сторону улицы. Козырь встал, небрежно отбросил окурок папиросы и небрежной походкой фланера отправился вновь по Почтамтской, держась того направления, по которому шел Бесшумных.

Филька, добросовестно выполнявший роль сыщика, также не упускал из виду преследуемого и двигался шагах в десяти сзади него.

Бесшумных, поравнявшись с пивным залом Крюгера, скрылся за дверью, ведущей под гостеприимную сень этого учреждения. Козырь поспешил перейти улицу и, встретившись с Филькой, шепнул ему:

— Заходи в пивную, я тоже зайду с другого хода.

Предоставив Фильке дверь, выходящую с Почтамтской улицы, Козырь прошел в пивной зал с другой стороны — с Подгорного переулка. Швейцар, расторопный малый в синем казакине, принял у Козыря его пальто и попросил снять калоши.

— А нечто так нельзя? — удивился Козырь. — Я же у вас преждё бывал, никогда не просили разуваться.

— Так это вы в другие двери заходили, с Почтамтской, там действительно можно в верхней одежде, а здесь нельзя.

— Чудной народ. Да нечто не все равно, в какие двери ты прошел? Честь-то ведь одна будет, да и вино-то не разное.

— Так уже заведено, — стоял на своем швейцар.

Козырю некогда было пускаться в препирательства. Он сбросил калоши и прошел во внутренние комнаты. Народу в пивном зале было не особенно много, пять или шесть человек, в том числе Бесшумных и Филька. Первый сидел за столиком у окна и заказывал официанту какое-то блюдо. Филька, поместившийся за соседним столиком, как был, в дохе и шапке-ушанке, тянул пиво. Козырь, не обменявшись ни одним взглядом со своим сообщником, прошел в дальний угол комнаты, защищенный от посторонних глаз спинкой дивана и банкой с искусственной пальмой. Здесь он также потребовал пива, и, когда последнее было подано, выпил залпом один стакан, и, закурив папиросу, погрузился в раздумье. Как ни привык он слепо подчиняться указаниям главаря шайки, как ни верил в ум и проницательность своего атамана, все-таки ему казалось странным предприятие, задуманное последним.

— Какие это ему бумаги понадобились? Векселя, что ли? Не похоже как будто. Да и сам-то Бесшумных на богача-то не смахивает: уже одно-то взять — в номеришках паршивеньких остановился — рубль в сутки. Опять же и то взять — багаж самый пустяковый… Чудно!

Филька на этот счет был совсем другого мнения. Его совсем не интересовало, кто этот Бесшумных и зачем он понадобился атаману, для него это было все равно. Приказано следить, ну и следи. «Пришить» велят — «пришей»! Какие тут разговоры?

Бесшумных между тем спокойно занялся поданным ему блюдом — битками, не подозревая, что две пары глаз сторожат каждое его движение. Машинально разжевывая куски мяса и прихлебывая пиво, он переживал в уме впечатления прошедшей ночи. Панна Ядвига была с ним так любезна, так увлекательно мила. На ней был такой ослепительный по изяществу и такой смелый по разрезу лифа костюм. У таежного волка, никогда еще не видавшего подобной красоты, выставленной в таких выгодных рамках, даже голова закружилась. Плохо он помнил, что он говорил ей, как отвечал на ее расспросы про таежное житье-бытье.

— Ох, ну да и девка же! — вспоминал Бесшумных, — огонь, а не девка! Как это она наклонилась вчера ко мне, да через плечо заглянула, это когда альбомы показывала? Так вся кровь ходуном и заходила. Насилу сдержал себя. Обнял бы ее раз-ладушку, крепко-накрепко целовал бы ее уста сахарные, миловал бы ее, лебедушку…! Эх! Хороша, Маша, да не наша… Прислуживающий, еще бутылочку пива!

Лакей, инстинктивно догадавшийся, что от этого гостя ему будет хорошая подачка, опрометью бросился исполнять приказание.

— Ишь, ты, дьявол, видно, долго еще здесь пробудет, — подумал Козырь. — Ну, да ничего, благо в тепле.

Предположения его, однако, не сбылись. Покончив с битками и допив вторую бутылку пива. Бесшумных подозвал лакея.

— Сколько с меня?

Пока он расплачивался, Козырь бросил на стол мелкую серебряную монету, прошел в швейцарскую, оделся и вышел на улицу. Время им было довольно искусно рассчитано. Едва он успел завернуть за угол, как увидел Бесшумных, тоже выходившего из пивного зала.

Савелий Петрович пошел вниз по Почтамтской по направлению к Ушайке. Филька и Козырь последовали за ним, как две гончие, выслеживающие зверя. Был момент, когда наши сыщики чуть было не потеряли из виду свою жертву. На углу Благовещенского переулка густая толпа гуляющих была задержана неожиданным эпизодом чисто масленичного характера: человек пять или шесть каких-то парней, пьяных вдребезги, в кошевке, запряженной парой лошадей, на самом углу столкнулись с извозчиком-лихачом тоже в парной упряжке. В извозчичьих санях сидели две девицы, чересчур крикливые костюмы которых и напудренные лица свидетельствовали о принадлежности их к какому-нибудь кафе-шантанному хору.

— Стой, стой! Куда прешь, лешева голова?! — ругался извозчик.

Парни отвечали тоже ругательствами. Произошло замешательство. По счастливой случайности Бесшумных успел перейти переулок раньше этого столкновения, так что преследователи остались сзади. Минута была решительная — жертва ускользнула.

Козырь энергично выругался. Нельзя было терпеть ни одной минуты, поэтому он, не ожидая конца разгоревшейся ссоры, свернул с тротуара в сторону и быстрыми шагами стал догонять Бесшумных.

Филька последовал его примеру. Судьба на этот раз покровительствовала нашим героям. На мосту Бесшумных перешел на другую сторону и повернул к цирку. Около Деревянного здания цирка стояла густая толпа. Был антракт дневного представления, и невзыскательная публика амфитеатра и галерки угощала себя сбитнями, орехами и даже водочкой, предупредительно запасенной ловкими парнями, торговавшими копченой рыбой. Среди густой разнохарактерной толпы, двигавшейся около цирка, было довольно трудно уследить, куда направится Бесшумных, но Козырь, тем не менее, блестящим образом исполнил это. Заметив еще издали, что Савелий Петрович переходит улицу по направлению к цирку, Козырь не замедлил сделать то же самое и остановился около лестницы, ступеньки которой вели от тротуара к дверям цирка. Бесшумных прошел мимо него, скользнув равнодушным взглядом по незнакомой фигуре и прямо направился в цирк. Около кассы была давка в полном смысле этого слова. Сегодня вечером имел быть последний «субботник» — блестящее гала-представление из лучших номеров циркового репертуара, как это обещалось на громадных афишах, расклеенных по городу, и кроме того, должна была состояться решительная борьба между двумя атлетами, любимцами публики.