Валерий Введенский - Убийца из прошлого

— Дмитрий Иванович, — накинулись на него. — Пару слов для…

— Версия имеется. Однако озвучить не могу. Надо дождаться результатов вскрытия.

Репортеры дружно записали его слова в блокноты. Сыскари погрузились в шар и отбыли.

Через обычные свои десять минут у дома появился мужчина в ватерпруфе:

«— Какая хорошая штука электричество. Если, конечно, знаешь, как оно отключается. Щелк, и открылась дверь в парадную. Щелк, и я уже в квартире. Подлец не ожидал меня, вообразить не мог, что я жив. Застрелил его в упор. Имел на то полное право. Ведь после нашей дуэли выстрел остался за мной. Дорогая Конкордия, несчастная жертва алчности и жадности Сергея Иудыча. Будь свободна! Ведь завещание самоубийц, что бы ни написал в нем Иудыч, недействительно. Все деньги вновь твои.

Не знаю лишь, смогу ли я простить твое предательство?»

Испуг Сергея Осиповича Разруляева возрастал по мере чтения, достигнув к концу апогея. Все его члены дрожали, зубы стучали от страха. Намек был предельно ясен: Гуравицкий решил его убить. Войдет сюда и застрелит.

Надо что-то делать. Что? Ответ был очевиден — обратиться в полицию.

— Не припоминаете? — спросил Разруляев, усаживаясь на стул для посетителей.

Крутилин оторвался от бумаг, кинул взгляд. Память на лица у него была великолепной, но то ли устал к концу дня, то ли возраст начинал сказываться, то ли встречались с этим толстяком слишком давно. Пришлось развести руками:

— Простите, запамятовал.

— Вы к нам в Титовку приезжали. Искали некоего Гуравицкого.

Малейшей зацепки хватило Ивану Дмитриевичу, чтобы вспомнить и стародавнее, так и не раскрытое дело, и проходивших по нему свидетелей:

— Кажется, тамошний управляющий?

— Уже нет. Мы с Ксенией Алексеевной в итоге поженились, и теперь я совладелец имения.

Ивану Дмитриевичу вспомнилась кружевница Наташка, которую толстяк обрюхатил, письмо, которое отправил от нее. Интересно, помог Разруляев несчастной бабе? Скорее всего, думать про нее забыл.

— …живем теперь здесь, — продолжал тем временем посетитель.

— Имя-отчество напомните, — с неприязнью сказал Иван Дмитриевич.

— Сергей Осипович.

— А фамилия?

— Разруляев.

— И что вас ко мне привело? — спросил Крутилин, достав из кармашка часы. Демонстративно посмотрев на стрелки — ну и припозднился он сегодня! — и тяжко вздохнул.

— Гуравицкий объявился.

— Вот как? Ну с этой радостью не со мной надо поделиться, в Третье отделение ступайте. Бунтовщиками там занимаются.

— Лучше прочтите. — Сергей Осипович отдал Крутилину газету и принялся наблюдать за его лицом. Весь спектр эмоций за пару минут увидел: изумление, раздражение, негодование, возмущение.

— Сергей Иудыч… Это про вас? — догадался Иван Дмитриевич.

— Ага.

— А Ксению Алексеевну, стало быть, в Кон-кор-дию переименовал. — Чтобы не переврать, Крутилин прочел редкое имя по буквам.

— Нет, мою жену действительно так зовут.

— Коркондией?

— Конкордией, — поправил начальника сыскной Разруляев. — На латыни «согласие». Алексей Алексеевич, помещик наш покойный, сильно набожным был, потому детишек называл строго по святцам. Вакх, Елиферий, Пагсхарий, Конкордия… Одному Александру Алексеевичу повезло.

— Стало быть, у вашей жены четверо братьев? — уточнил Крутилин.

— Было, остался один. Остальные в младенчестве преставились. Но вернемся к газете. Имена слуг тоже совпадают. У нас действительно кухаркой служит Лукерья, которая замужем за Архипом. И Архип этот в Ярославской губернии проживает.

— И если не ошибаюсь, между вами и Гуравицким тоже случилась дуэль, — припомнил Крутилин.

— Да.

— Из-за Каркордии?..

— Не мучайтесь. Все ее Ксенией зовут. И ей это имя очень нравится.

— Вы выстрелили, а Гуравицкий нет.

— Нет, дуэль была на шпагах. Так что аллюзия с Пушкиным сильно притянута.

— Пушкин-то здесь при чем? — удивился Крутилин.

— Как же! А «Повести Белкина»?

— Так Белкина, не Пушкина.

Разруляев открыл было рот, но вовремя спохватился. Не дай бог, Крутилин обидится, что уличили в невежестве, и спасать Сергея Осиповича не станет. А жизнь-то на волоске.

— С чего решили, что человек в ватерпруфе книжку подкинул? — Крутилин еще раз перечитал последний абзац. — Здесь про то ни слова.

— Потому что в предыдущих главах Гуравицкий, то есть его лирический герой…

— Кто? Кто?

— Так говорят, когда автор наделяет героя своими чертами, как Пушкин Онегина, Лермонтов Печорина. А у Гуравицкого лирический герой — человек в ватерпруфе. Этакий мститель, граф Монте-Кристо. Не знаю уж почему, чем вы так Гуравицкому не угодили, но на протяжении всего романа он издевается над вами…

— Я заметил.

— Человек в ватерпруфе подкидывает на местах преступлений ложные улики против невиновных людей. И вы, то бишь Кобылин, арестовываете этих бедолаг, не обращая при этом внимания на оставленные книги. Так, у убитого процентщика нашли «Преступление и наказание»…

— Что? У кого? — привстал Крутилин.

— У процентщика. Его убили в первой главе. Из лавки ничего не взяли, только грошовый залог, нательный крестик. Намек на Достоевского…

— Фамилия Вязников ни о чем не говорит? — спросил Крутилин.

— Сенька Вязников? Наш бывший крестьянин. Ранен в польскую кампанию, потом получил в наследство процентную лавку…

— Убит две недели назад. Точь-в-точь как вы описали.

У Разруляева задрожали руки:

— Какого числа?

— Двадцать седьмого.

— Боже! Газету я получил двадцать шестого.

— Подписаны на нее?

— Нет, с курьером. Посылает их Гуравицкий, я уверен. Видите, колонка отчеркнута? Это чтоб не пропустил.

— Где тот номер? — спросил Крутилин.

— Выкинул. И следующий тоже.

— Жаль. Гуравицкий с Вязниковым были знакомы?

— Понятия не имею.

— Вторая глава о ком?

— Двойное убийство. Извозопромышленник и его любовница.

— На прошлой неделе прочли?

— Да.

Крутилин дернул за сонетку, в кабинет вошел Яблочков.

— Сводку за прошлую неделю. Быстро.

Арсений Иванович вернулся через несколько секунд. Крутилин выхватил у него листки, приказав:

— Останься. Так, так, пятница четвертого декабря, Введенский канал, Петр Пшенкин, Татьяна Стрижнева. Знаете их? — спросил Разруляева.

Сергей Осипович:

— Только Петьку. Сотским в Подоконникове служил. Они с Вязниковым неразлейвода, Сенька его сестру замуж взял.

— Точно, — хлопнул себя по лбу Крутилин, вспомнив ночь, которую провел в лавке Вязникова с его вдовой и ее братом. Хороший такой мужик, соль земли. Он повернулся к Яблочкову. — А почему нас на двойное убийство не вызвали, не знаешь?

— Добыгин раскрыл его самолично, по горячим следам.

— Добыгин? Ну и ну… Газету когда получили, Сергей Осипович?