Антон - Проклятие Дома Ланарков

Пока Скарлетт осматривалась, симпатяжка-мэр продолжал кокетливо болтать с ней:

— Для нас это честь, ведь обычно люди вашего круга путешествуют через туристические агентства, а наш тихий городок располагается в стороне от популярных маршрутов. Хотя поверьте и у нас тут есть что посмотреть, — не хуже античных руин и прочих знаменитых древностей.

— В самом деле? — вежливо улыбнулась Вэй, и озадаченно повернула голову, прислушиваясь: ещё по пути сюда она обратила внимание на заунывный собачий вой где-то поблизости.

Затем она подошла ближе и заглянула в приоткрытую дверь склепа. Оттуда из мрака на неё повеяло тленом и сыростью, сразу отбив охоту соваться. Отступив, Скалли повернулась к скрытому под покрывалом покойнику.

— Что вас интересует, миссис Вэй? — любезно осведомился мэр. — Спрашивайте! Уверен, что наш бравый констебль охотно даст вам все необходимые пояснения.

В это время полицейский слишком громко шепнул на ухо своему шефу: «Эта дамочка, она настоящая торпеда! Суёт везде свой длинный нос. Она же настоящая ведьма, взгляните на её глаза змеиного цвета!».

— Ну-ну констебль, — мэр похлопал полицейского по плечу и смущённо покосился на даму, которая могла что-то услышать. — Будем же тактичны…

— Но тайна следствия, сэр! — растерянно вытаращил на начальство свои оловянные глаза конопатый страж порядка.

— Нам нечего скрывать, — благодушно успокоил его Альфонс Шюрер. — Ведь наша полиция работает на высоком профессиональном уровне, что, кстати, подтвердил недавно посетивший наш город старший инспектор Скотланд-Ярда — Речь мэра звучала так, будто он давал пресс-конференцию: — Пусть все знают, что городские власти лично контролируют ход расследования, — тут Шюрер подмигнул фотографу, тот встрепенулся, понимающе закивал и стал разворачивать свою камеру в их сторону. Носорогоподобный чиновник приосанился и в картинном жесте вытянул руку в сторону трупа, будто указывая полицейскому, что тому следует делать. Снимок должен был выйти впечатляющим, и наверняка предназначался для местной прессы…

Желая развлечь Вэй, мэр повторил ей историю про нетленного младенца в гробу, о которой ему уже доложили, снабдив рассказ ироничным комментарием: — Настоятель нашей церкви преподобный Джонс наверняка не упустит шанса на ближайшей проповеди объявить это чудом: «Аллилуйя! Возликуем же, братья мои! Господь дал нам знак, что слышит наши молитвы…», — добродушно спародировал священника мэр, давая понять, что лично он предпочитает смотреть на мир материалистически: — Только я вам скажу, что виновница сего удивительного события наша старая, добрая английская сырость. Благодаря здешней болотистой почве, в наших краях сложились идеальные условия для сохранности всего и вся. Сама природа консервирует кости и ткани. Любые артефакты. Раздолье для археологов! И туристов… Даже погрёбённая под слоём земли бумага не гниёт! Загляните в наш местный музей, миссис Вэй, и поймёте, что у нас тут отнюдь не захолустье. Конечно, мумий из Египта вы там не увидите, но и у нас есть, чем удивить.

— Поразительно! Какая удивительная почва, — восхитилась Скарлет, и с женской непосредственностью поинтересовалась: — Но я полагала, что гроб находился в склепе, а не в земле?

Мэр озадаченно замолчал, не зная, что ответить, и выразительно взглянул на полицейского:

— И в самом деле, Пит? Тут какая-то несуразность. Почему вы доложили мне, что гроб пришлось доставать на поверхность? Разве маленький покойник не находился в одной погребальной камере с другими Ланарками?

— Я потом вам всё объясню — пообещал полисмен, и сердито кольнул глазами въедливую иностранку. Скарлетт улыбнулась в ответ, и как ни в чём ни бывало поинтересовалась:

— А какие-нибудь улики уже имеются?

Мэр велел показать им саблю, найденную в склепе. По его словам, она принадлежала сторожу. Констебль послушно поплёлся исполнять приказ, расстроено бормоча: — Не понимаю с чего бабам лезть в полицейские дела.

— Это ведь не ржавчина? — Скарлетт указала пальцем на бурые пятна на старом клинке.

— Что вы на это скажите, констебль? — строго осведомился мэр, исподволь с интересом поглядывая на симпатичную туристку. И сам же ответил, не дав полицейскому и рта раскрыть: — Похоже на кровь… Хм, выходит сторож ранил злодея? — Шюрер снова повернулся к полицейскому: — У вас уже есть картина преступления, Пит? А может, вы уже имеете на прицеле предполагаемого убийцу? — мэр буквально забрасывал рыжего служаку вопросами. Но констебль лишь развёл руками и сообщил, что дело запутанное и говорить что-то определённое ещё рано.

— Ничего, Север, уверен, что вы быстро его распутаете. Вы ведь сами сказали мне, что полагаете преступление свежим, и если взяться за него по горячим следам… Я сам считаю, что необходимо срочно организовать поиски! Ведь убийца может быть ранен.

Полицейский угрюмо взглянул на постороннюю дамочку и сказал:

— Насчёт сроков, господин мэр, я лишь высказал предположение, ведь я не специалист, а доктор нынче прийти не смог… — Констебль пояснил, что собака сторожа своим воем привлекла внимание людей.

— Когда я пришёл, она сидела у входа в склеп и скулила. Свидетели утверждают, что услышали пса под утро. От этого я пока и отталкиваюсь.

Тут неподалёку появился худощавый молодой верзила в брюках «гольф», длинных толстых вязанных гетрах, а также в коричневых ботинках на высокой шнуровке и толстой подошве. Вообще вид его обескураживал: из квадратного полупальто-френча с широченными плечами и большими накладными карманами на груди и боках торчала обмотанная вязанным грубым шарфом худая шея с маленькой головой, увенчанной внушительных размеров клетчатой кепкой. Головной убор был столь огромен, что держался в основном на оттопыренных ушах этого чуда. Венчало это стилистическое безумие «декоративная» трубка в уголке его рта, явно не знавшая огня.

— Прошу прощения джентльмены, — произнёс юноша немного застенчиво, вспыхнув красными пятнами на нежных щеках; затем он обратился персонально к мэру: — Меня послал отец, он сказал, что вы знаете…

— Ах, да-да! — Мэр хлопнул себя по лбу и протянул парню руку для пожатия: — Здравствуйте, Шон! Всё, пора меня на свалку! Завтра же подаю в отставку. — Шюрер повернулся к полицейскому и фотографу: — Господа, удовлетворим просьбу газетчиков снять покойника в анфас? Не помню, но кажется, при жизни бедняга Олдж ни разу не фотографировался. Пусть хоть напоследок поработает для прессы. Так сказать, оставит потомкам на память свой портрет в траурной рамке. А вы, констебль, расскажите, пожалуйста, в подробностях корреспонденту о ходе следствия.