Антон - Проклятие Дома Ланарков

Но Луиза упорно продолжала утверждать, что получит шарф в подарок, она даже пообещала в качестве доказательства своих слов скоро прийти в обнове.

Когда Луиза ушла, хозяйка гостиницы, словно в оправдание пояснила, что время от времени приглашает физически крепкую помощницу, чтобы та помогла ей по хозяйству. Это дешевле, чем держать на жалованье постоянную прислугу. Так делали бы многие, — ведь Луиза — физически крепкая и выносливая девушка, и на все руки мастерица, — если бы местные женщины не опасались впускать к себе в дом охочую до мужского внимания особу. Угадав вопрос, который вертится на языке постоялицы, хозяйка добавила, что лично она за своего мужа спокойна. Если даже Луиза попытается завести с ним шашни, что ж, она страдать по этому поводу не станет. Тут хозяйка хитро взглянула на Вэй:

— Кажется, Луиза положила глаз на вашего мужа. Хотя куда ей! Он ведь у вас такой джентльмен! — при этих словах пожилая леди кокетливо поправила причёску.

Вэй улыбнулась. В наружности Арчи многое находилось в разительном противоречии с его истинной сутью. Его элегантность, «светскость» могли внушить представление о нём как о человеке, выросшем в тепличных условиях, изнеженном и высокомерном. Но на самом деле он был работник редкого трудолюбия: литератор, журналист, блестящий публицист. Одним словом серьёзный и работяга.

Конечно, он далеко не сразу стал таким. Арчи был тем, кого в Америке принято называть self-made, то есть своими успехами он в первую очередь был обязан только себе. Хотя не обошлось и без невероятного везения. Правда, свалившаяся на него слава и вызванные ею дурные привычки немного испортили его. Но истина такова, что Арчи сумел сделать себя сам из ничего лишь благодаря собственному упорству.

Точно так же могла ввести в заблуждение его барственная внешность. Мягкое пухлое лицо Арчи, большое тело не мешали ему проявлять, когда это было нужно изрядную энергичность, смело включаться в трудную, даже опасную экспедицию, что свидетельствовало о его несокрушимом духе и природной отваге. А главное, Арчи — благородный, порядочный человек, и никогда не опустится до пошлой измены или интрижки за её спиной, — в искренности и честности мужа Вэй была уверена, так что ревность и подозрительность её тоже не мучили.

Но говорить об этом хозяйке Скарлетт не стала, предпочитая роль слушательницы. За это она узнала несколько свежих новостей. А новости действительно были впечатляющие и напоминали военные сводки. В последние часы в связи с нападениями на доктора и аптекаря и исчезновением молодой графини город фактически перешёл на осадное положение. Жители сдавали в кузницу столовое серебро, подсвечники, личные украшения, чтобы перелить в пули. С часу на час ожидалось прибытие профессора из Оксфорда, признанного специалиста по оборотням.

И также, как и в случае с Анной, на поиски исчезнувшей Флоры поднялось чуть ли не всё взрослое население городка. Постоянно прибывали подкрепления и из соседних местечек. Появился даже отряд солдат из воинской части, расположенной в двадцати пяти милях отсюда. Выгрузившись из грузовика, солдаты сразу построились в походную колонну и под командой офицера ушли в сторону леса.

Казалось, что столько людей сумеют обыскать каждый укромный уголок леса, заглянут в каждую ложбинку, проверят каждую подозрительную нору. Но час шёл за часом, а ничто не указывало на то, что пропавшая девушка будет найдена.

И вдруг пришла страшная новость: на болоте обнаружен труп несчастной Флоры. На горожан известие произвело сильнейший эффект. Но если одни почувствовали себя беззащитными перед обнаглевшим злом, то других ярость и страх подтолкнули к «охоте на ведьм».

Перепуганный человек бежал по улице. В отчаянии он колотился в каждую попадающуюся дверь, взывал о великодушии, но нигде ему не открывали. Прохожие шарахались от окровавленного беглеца, словно от прокажённого.

В плохоньком демисезонном пальтишке, наспех накинутом поверх домашней одежды, без шарфа и шапки, беглец был застигнут напавшими на него погромщиками врасплох — первый удар дубинкой он получил возле дверей собственного дома. Его гнали полтора десятка парней и мужчин с палками и железными прутьями в руках. Вслед беглецу летели ругательства и камни. Несколько раз он падал, но поднимался. Его большой живот и короткие кривоватые ноги были плохо приспособлены для бега, зато крупная голова с большой блестящей плешью и нелепо развивающимися по её бокам седыми волосами служила отличной мишенью для метателей. Они целили прямо в лысину, стремясь разбить толстяку его проклятую заумную башку.

Ему мстили за то, что долгие годы он жил отшельником, предпочитая книги обществу людей.

У беглеца было имя Янек Стох, но в городе его чаще звали «Сократом». Он тоже был философом и с высоты своего ума бывало откровенно издевался над ничтожными житейскими заботами и интересами горожан, над их суевериями. Похоже, мудрец презирал большую часть рода человеческого за ограниченность духовных интересов, жадность, обжорство и прочие пороки. Сократ заведовал городским архивом, а в свободное время сидел в своём домике на городской окраине, и чем он там занимался, никто толком не знал. Это был этакий местный Диоген, изгой с переломанным хребтом. По слухам он с утра до ночи читал книги по философии, истории и другим наукам, и тратил на них львиную долю своего скудного жалованья. Чудак был главным покупателем в местном книжном магазинчике и постоянным посетителем городской библиотеки.

Накануне кто-то пустил слух, что видел Сократа, возвращающимся поздно вечером со стороны леса и будто выглядел он лишь наполовину человеком, а наполовину зверем. Другой свидетель, приказчик в лавке булочника, уверял, что ещё раньше, когда однажды Сократ зашёл купить свежей выпечки, якобы, увидал в зеркале, висящем в торговом зале, его подобие, облаченное в шерсть дикого зверя. Этих свидетельств оказалось достаточно, чтобы проклятому чернокнижнику приписали все нападения и убийства последнего времени. Он был странный отшельник, книжный червь. К тому же чужак, сын польского эмигранта, единственный католик в городе, то есть из тех, кого местные протестанты называли «проклятыми папистами». Идеальный козёл отпущения.

В отчаянии Сократ бросился к дверям церкви, одной рукой он зажимал рану на голове, из которой хлестала крови, а другой забарабанил в дверь. Через минуту молодчики с дубинками и цепями настигли его и окружили полукольцом.

— Ну что, проклятый колдун, здесь тебе не поможет твоя книжная наука! — объявили они архивариусу. — Молись своему дьяволу, сейчас мы раскроим тебе череп, потом забьём в твоё поганое сердце кол и закопаем подальше от города! Впрочем, ты можешь вымолить у нас более лёгкую смерть, мы слышали, что настоящему Сократу тоже позволили уйти безболезненно за то, что он покаялся за свои грехи.