Вячеслав Каликинский - Агасфер. Золотая петля. Том 1

Купец накормил Ваську, угостил спиртом. Пока тот блаженно спал, Середкин устроил пробную промывку. Она показала такие результаты, что игнашинцы без малейших колебаний перешли через границу на территорию Китая. Бояться было нечего, потому как до огромных территорий южнее Желты у китайского правительства просто не доходили руки.

Братья Ху, едва доев угощение орочона Васьки, ринулись в свою деревеньку и рассказали обо всем деду. Тот погладил жидкую бороденку и вечером собрал на совет всех взрослых мужчин деревни.

Китайцы давно знали цену золота. Но они знали и другое: там, где оно появляется, начинает литься кровь. Многие на деревенском совете сомневались: стоит ли связываться с «белыми чертями»? Но на их стороне был весьма весомый козырь: речка Желта была на китайской земле. Если белые начнут гнать их с месторождения, можно пригрозить жалобой китайским властям.

Деревня отобрала шестерых посланцев на новый прииск – самых сильных и выносливых мужчин. И только когда те ушли, в деревне хватились 15-летнего Ху. Далеко отойдя от своей деревни и обнаружив приставшего к ним мальчишку, новоиспеченные старатели поначалу рассердились. На Ху посыпались подзатыльники, его гнали – а он упорно шел следом.

Дней через десять китайские искатели приключений вышли наконец к Албазихе. Отсюда до Желты было совсем рукой подать.

Выйдя на пригорок, китайцы с удивлением увидели, как изменился окружающий ландшафт. Станичники поклялись хранить секрет золотой речки Желтуги, однако вскоре слух о сказочно богатом месторождении пошел гулять по станицам и поселкам. Не прошло и месяца, как тут появились первые артели. Немногим более месяца прошло с того для, как орочон Васька продал месторождение – но люди уже успели здесь основательно обжиться.

Когда летом 1883 года по Забайкалью и Приамурью прошел слух о сказочных залежах золота в соседней Маньчжурии, сюда устремились сотни искателей приключений. Амур, по которому проходила русско-китайская граница, преграды не представлял. Пограничная стража квартировала в небольших поселках, да в станицах – старайся!

Китайских золотоискателей здесь поначалу встретили не слишком приветливо. Старатели поначалу с руганью накинулись на «косачей»: нечего вам тут делать! Собирайте свои корешки в тайге, а сюда не лезьте.

Видя, что добром дело не сладить, китайцы прибегли к заветному козырю:

– Хорошо. Твоя говорить – наша уходит отсюда. Наша пойдет прямо к китайским властям – может, они разрешат нам мал-мала золото копать?

Старатели переглянулись, но делать было нечего. Китайца разрешили мыть золото вместе с ними.

Золотоискатели той поры жили в зимовьях, расположенных по склонам двух гор. Каждое зимовье было около четырех саженей в ширину и около трех аршинов в вышину. Для строительства было выбрано так называемое Орлово поле – позже китайцы узнали, что это название было дано в честь любимой на приисках игры в орлянку, на которую в выстроенном на поле первом кабаке собирались рабочие. Зимовья располагались в два ряда, тянущихся вдоль разреза, и образовывали большую улицу, названную Миллионной. Часть зимовий было разбросано по всей территории приисков.

Жить на Миллионной улице было и престижно, и выгодно, так как тянувшиеся вдоль нее шурфы обладали равномерно распределенной по ним золотой россыпью, тогда как в низовьях золото было «гнездовым».

Несколько дней Ху, отмахав от зари до зари лопатой, вечерами слонялся по прииску, с восторгом и удивлением глядя, как буквально на глазах рос и изменялся старательский поселок.

В первое же полугодие, до наступления холодов, в Желтуге были выстроены гостиницы, предоставлявшие почти европейский уровень комфорта. Гостиницы носили громкие наименования – «Марсель», «Беседа», «Тайга», «Калифорния»… Они были построены там, где совсем недавно был пустырь. Кроме них, желтугинцы возвели две бани (общую и номерную), несколько пекарен.

По субботам на прииске был день привоза. И на обширной ледяной площади, украшенной флагами, выставлялись возы и палатки с товарами. Между ними бродили шарманщики, наигрывая старинные арии; в балагане показывали фокусы. Тут же, на ковре, под открытым небом, давала представления труппа странствующих гимнастов. Один из актеров с исключительной меткостью бросал ножи, впивающихся в доски, к которым прислонилась его невозмутимая помощница. Пришедший в восхищения от увиденного, Ху отыскал артиста-метателя в кабаке и предложил ему сделку: два золотника «песку» за его секрет. Обзаведясь чудо-ножом, парнишка пару вечеров только и делал, что уходил в тайгу и метал клинок в деревья.

По вечерам, прикинув дневной «фарт», старатели усердно упивались этой рисовой самогонкой и принимались бродить по поселку, задирая каждого встречного, и озверело убивали друг друга – в одиночку и скопом. Зазевавшись, Ху и сам как-то попал в самый эпицентр такой дикой драки, и ударом железного прута ему сломали руку.

Само собой, работать лопатой после этого он уже не мог. Земляки наложили на перелом самодельные легкие шины и перевязали руку. Но увы: как ее не перевязывай, а на месяц, если не больше, Ху переходил в разряд иждивенцев артели. Даже земляки-китайцы стали глядеть на него косо. Сообразительный парнишка заявил землякам, что пока его рука не заживет, он перейдет в спиртоносы. Дело было выгодное: за фляжку чистого спирта жаждущий старатель не жалел золотого песка.

Посовещавшись, китайская артель согласилась, что переход Ху в спиртоносы имеет смысл: выменянный на золотой песок самогон поступал в общую казну артели. Дело оставалось за малым: раздобыть спиртное зелье. За ним Ху должен был отправиться в свою родную деревню, а заодно и отнести старейшинам добытый артелью песок и самородки.

Поручение было рискованным. Многие приискатели, получив расчет и собрав припрятанное золото, пытались покинуть Желтугу – однако пройти через тайгу удавалось далеко не всем. Зная о том, что старатели возвращаются с приисков с добытым золотом, в тайге их поджидали варнаки, хунхузы, полудикие жители тайги – гиляки и гольды, – а также жители близлежащих деревень.

Что касается исконных таежных обитателей, то они проявляли к «несунам» больше порядочности и чувства справедливости, выработав своего рода «кодекс таежной чести». Выследив в тайге приискателя, гиляк не убивал его на авось, а долго следил за ним, убеждаясь, что в его котомке действительно есть золото. После чего он опережал путника, и на едва заметной тропе, которую «несун» не мог миновать, расстилал тряпочку, придавленную по краям камешками. Встретив на пути такой знак, старатель понимал, что где-то поблизости бродит и требует выкупа «хозяин тайги». Необходимо было отсыпать в тряпицу немного добытого золота – в противном случае «жадину» ждал меткий выстрел.