Ирина Потанина - Смерть у стеклянной струи

— Не вынуждай меня им все объяснять, — продолжил Морской. — Гуманными методами не получится, они решат работать как придется. Ты же сам понимаешь…

— Все слышали! — Дядя Каша вдруг ловко вскочил на стоящую рядом табуретку и, назидательно указывая дрожащей рукой на Морского, принялся бодро рапортовать: — Очернение советской действительности, товарищи, прямо у нас на глазах! Все слышали — он сказал: «Будут работать, как придется». Я подам жалобу! Журналист при исполнении запугивал ни в чем неповинного старика и говорил, что родная милиция его не бережет, а будет резать!

Ничего толком не понимая, присутствующие все же зафыркали от смеха. Вещал дядя Каша весьма комично и беззлобно.

— Ну почему сразу резать? — Морскому было не до шуток. Угрожая, он, конечно, блефовал, но поручиться за действия жаждущей немедленного результата милиции не мог. Пришлось экстренно искать альтернативные варианты проверки. — Они отвезут тебя, дядя Каша, в лабораторию. У меня бывшая жена в тубгоспитале работает. У них там прекрасные рентгеновские аппараты. Если я ошибаюсь, ты сможешь это доказать. Снимок все покажет.

— Что? Аппараты? — Тут старик вконец перепугался. — Совсем все с дуба рухнули! Я вам покажу, как честных людей дьявольскими лучами травить! — С этими словами он за долю секунды распахнул окно, перепрыгнул на водосточную трубу и с истерическим «Полундра!» свалился в произрастающие возле угла дома кусты. Поломанная труба звонко загудела, огрев дядю Кашу по голове. Тот корчился в кустах на четвереньках. Потом вскочил и ринулся в темный переулок.

— Брать живым! — гаркнул Петров, резко ударив по руке уже вытащившего пистолет подчиненного. — Вперед!

Все присутствующие, кроме Петрова, Коли и Морского, кинулись к выходу. В эту секунду внизу взревел мотор. Машина Егорова рванула с места. За ней уже бежали выскочившие из подъезда оперативники.

— Да не бегите вы! Часы в кустах! — опомнился Морской. И принялся все объяснять для Коли, с трудом пробившись через «Замолчите! Наговорились уже! Вы и так нам чуть единственную ниточку к преступникам не укокошили!»

— Он не простой циркач, он — человек-фонтан. Это специализация. У нас давно такие трюки запретили. Таких готовят с детства. Тренировка желудка мучительна и невероятно вредна. Зато потом на представлении выпиваешь бочку воды и извергаешь из себя фонтан или глотаешь живых лягушек и мышей, чтоб под восторги публики выуживать их изо рта обратно. Он спрятал часы в желудке, поэтому вы их при обыске и не нашли.

— Так точно! — Через миг Колин помощник — один из тех, что дежурили в соседней комнате во время слежки за Кондрашиным и чуть не пострадали от выстрелов, — с довольным видом вышел из кустов. — Часы нашлись. А как вы догадались, что он их сбросит? И где же они были?

— Тебе лучше не знать, — сжалился Коля.

Еще через миг к дому привели несчастного Кондрашина. Догнал его наверняка Егоров, он же и вел, демонстративно держа за шиворот гордо вытянутой рукой. Выведя старика на освещенную площадку, он мастерским приемом швырнул его на землю и для надежности пнул сапогом по ребрам, громко выкрикнув:

— Задержан! Хотел через забор махнуть, но я машину бросил и за ним.

— Вы что, с ума сошли! — Из переулка к Кондрашину бежали растрепанные Света с Ларисой. — Не смейте его бить! Поймали и успокойтесь! Дедушка Кондрашин, вам очень больно? — Опустившись на колени перед задержанным, барышни что-то шептали.

— Вы это, — Егорову было неловко, но служба требовала, — отойдите! Разговоры с преступником запрещены… Я понимаю, вы перепугались, когда я дал газу и потом вас в машине бросил, но это же не повод нарушать. Я тоже, можно сказать, в шоке. Вон, руку ободрал об гвоздь заборный, покуда этого мерзавца стаскивал. Всё, отходите! — Он снова взял Кондрашина за шиворот и перетащил себе за спину. Потом поднял глаза на Колю, будто ожидая одобрения.

— А этот ваш водитель — молодец, — хмыкнул Петров.

— Уже не наш, — отрезал Горленко, явно еле удержав готовящуюся вырваться прибавку «к счастью». — Он с Глебом поругался. Последнее задание. А так — разжалован куда-то в область… Зачем, — тут он сердито обернулся к Морскому, — было пугать подозреваемого? Если б я знал о его любви глотать вещдоки, я бы как-то разобрался. Надо было просто сказать мне… Странно, кстати, что в его досье про этот факт ничего не написано.

— Надеялся, он сам все отдаст и до такого, — Морской кивнул вниз, — не дойдет. Уж он прекрасно знает, что я в курсе его талантов. Как минимум, он сам мне рассказал, чем промышлял во время оккупации.

— И чем же? — Петров уже ушел, а Коля, явно боясь упустить что-то важное, принялся скрупулезно изучать оставшиеся в квартире вещи.

— Приходил на базар на керосинные ряды и как бы в шутку начинал цепляться к спекулянтам с бутылками керосина: «Что, крепкий керосин?» В ответ на: «А ты попробуй!» он с невозмутимым видом выпивал литровую бутыль. Тут или его гнали за ущерб или, что было чаще, начиналось от соседей: «Ничего себе! И у меня попробуй! И у меня!» А рядом за забором стояла Валентина с бутылкой и воронкой. Дядя Каша доставлял ей добытый этим странным образом керосин, они шли в другие ряды, продавали его и покупали взамен хлеб…

Тут за ширмой послышались странные звуки. Коля настороженно распахнул дверь встроенной кладовки. Оттуда выскочил большой мохнатый старый пес. Морской мгновенно догадался, что это Дейк. Пес подошел к окну и заскулил. Морскому очень захотелось присоединиться.

Эх, дядя Каша, добрый милый клоун… Зачем же ты ввязался в это дело?

— Ты точно понимаешь, что делаешь? — Ко второй половине следующего дня обстановка приняла слишком странный характер, и в комнату к следователям заглянул Глеб. — Подозреваемый спит в кабинете для допросов, конвой в карты режется, ты тут чаи гоняешь, а время-то идет! Я твоего Кондрашина к нам только до вечера выпросил, ты помнишь?

Людей в помещении было достаточно, но все прекрасно понимали, что начальник обращается к Горленко. Во-первых, веди себя подобным образом кто другой, шеф был бы в ярости, а сейчас говорил спокойно, слегка даже посмеиваясь. Во-вторых — никто другой такую ситуацию устраивать не стал бы.

— Да, Глеб Викторович, — бодро откликнулся Николай. — Все под контролем. Мне Кондрашин нужен адекватным, пусть отдохнет. Товарищ Петров его всю ночь допрашивал, да без толку, — Коля кивнул на раскрытую папку с протоколом допроса. — А мы попробуем зайти с другой стороны.

— Ты попробуешь, — многозначительно поправил Глеб. — Все это полностью под твою ответственность. Я что пообещал — сделал. — Коля почувствовал, что Глеб нарочно говорит о деле прилюдно — в случае промаха все подтвердят вину и ответственность Горленко, — но не обиделся. Главное, что Глеб и правда пошел навстречу — и Кондрашина на день из лап Петрова выдернул, и Морскому необходимую для сегодняшнего освобождения от работы бумагу дал, и Свете официальный запрос направил, чтобы другими задачами не загрузили. — Теперь жду результата, — продолжил начальник.