Ирина Потанина - Смерть у стеклянной струи

«Дети», двое из которых были даже старше Морского, ускоренно ретировались вниз по ступенькам, тихонько пересмеиваясь. Мнение Владимира в компании, разумеется, уважали и разделяли, но к приступам громогласного воодушевления, гулким эхом разлетающегося по всему подъезду, относились скептически. Только Алик Басюк, уже изрядно выпивший, но окончательно еще не раскисший, воспринял напутствие восторженно и замер в галантном поклоне на фоне громадного подъездного окна.

— Будет сделано, товарищ Морской! Прочь сомнения! — отрапортовал он, не разгибаясь, потом, потеряв равновесие, уперся рукой в пол и, чтоб не терять лицо, попытался изобразить нечто вроде колеса на одной руке. К счастью, друзья подхватили бедолагу до того, как он ударился головой о бетонные ступени.

— Вам нужно преподавать! — твердо сказала за спиной Морского соседка, тоже вышедшая в подъезд проводить гостей. Галочка была рада, что Людмила согласилась сегодня присоединиться к их небольшому сабантую. Во-первых, возрождалась атмосфера тесной дружбы всей квартирой, во-вторых, когда соседка разговорилась, то оказалась человеком тонко чувствующим и глубоким. — Да-да, преподавать, а не на фабрике работать, — продолжила она. — Вы правильные вещи говорите, к тому же хорошо.

Галя с Морским переглянулись и с полувзгляда условились пока что промолчать. Конечно, было удивительно, что дворовые сплетни не донесли до Людмилы тот факт, что преподавать Морскому запретили. Но пугать откровенными признаниями только начавшую вливаться в коллектив соседку не хотелось. Потом когда-нибудь сама узнает и, дай бог, не отвернется.

Внизу раздалось последнее: «Счастливо! До встречи!» и одновременно хлопнули две двери: часть гостей жила поблизости и добираться им было удобнее через двор, часть — направлялась на трамвай или к базару, потому выходила через парадный.

«Если что, догоняйте!» — донеслось снизу от задержавшегося в подъезде Басюка. Алик все не терял надежды зазвать Морского в гости к своим друзьям-литераторам, проживающим по ту сторону Сумского базара: «Там все! Вот увидите, вам будет интересно — и Юлий Даниэль, и Граф, и Ларочка Богораз. Одна только хозяйка квартиры Вера — уже кладезь!» — И каждый раз Морской отнекивался, чтоб не компрометировать людей, а Алик все не понимал и снова звал с собой.

Кстати, именно из-за Алика сегодня все разошлись так рано. Пришел он трезвым, читал прекрасные стихи, но довольно скоро забыл о данном Морскому обещании, потянулся к спиртному, захмелел и начал проявлять резкость суждений. Кот Минька, воспользовавшись тем, что приглашенная к столу Людмила оставила дверь комнаты приоткрытой, ворвался к ней и раскидал все вещи. Пока Людмила сокрушалась, пришел Алик и с ужасом на полквартиры закричал: — У вас был обыск? Точно такие же вспоротые животы рукописей я видел в нашей литстудии недавно, во время проверки. О времена, о нравы! О, как я виноват!

И хоть Людмила мило отшутилась, мол, «да, вы точно подметили, буквально обыск и был, кот Минька, как вы видите, что-то ищет», но в воздухе повисло напряжение.

Все гости тут же вспомнили, что у них есть еще дела на вечер. Тем более засиживаться никто не обещал — спонтанная встреча, будний день.

Гостей среди недели Галочка затеяла в медицинских целях. Почувствовав вчера, что муж совсем хандрит, она твердо решила взбодрить его сегодня после работы хорошей компанией и отвлеченными разговорами. Мама Ильинична, как всегда, ворчала, мол, «не понимаю, почему Морского должно радовать, когда в его дом приходят чужие люди и едят его продукты», но собрать что-то на стол помогла. Тем паче порядочные люди нынче с пустыми руками не приходили. По сути, Галочке нужно было только пригласить нескольких подруг. Ухаживающие за ними бывшие коллеги и приятели Морского об этих приглашениях всегда каким-то образом прознавали и обязательно являлись засвидетельствовать почтение. И кого-то интересного с собой неизменно приводили.

Разговоры, танцы, застолье… Получалось что-то вроде мини-салона, и Гале это очень нравилось. Среди гостей Морской, какие бы неприятности над ним ни висели, всегда держался импозантным удальцом, и эта версия себя была ему по нраву и неизменно повышала настроение. Вживаясь в роль сначала из вежливости и гостеприимства, он всякий раз потом таким и оставался: горящим, понимающим в этой жизни главное и наслаждающимся красотой сюжета. Таким, каким Галочка его, собственно, и любила.

— Не стоит, Людочка! Спасибо, но мы сами! — Вернувшись в квартиру, Галина смутилась, обнаружив, что соседка кинулась помогать маме Ильиничне мыть посуду. — Вам есть где наводить порядок! А тебе, мама, уже время отдыхать: ранний подъем никто не отменял. А с посудой Володя мне поможет, как всегда. Вы не волнуйтесь.

По тому, как муж молча, без игры в сокрушенное закатывание глаз к потолку, подошел к тазу с нагретой водой, Галочка поняла, что терапия не помогла.

— Послушай, — сказала она, когда мама Ильинична и Людмила разошлись по своим комнатам, — ты или грусти так, чтобы я не замечала, или все же расскажи, что случилось. Я понимаю, что ты не хочешь меня огорчать, поэтому молчишь, но я расстраиваюсь еще больше, когда додумываю поводы для твоего отвратительного настроения. Фантазия у меня богатая, ты же знаешь…

Морской отвлекся от посуды и умоляюще посмотрел на жену. Но вместо написанного во взгляде «не расспрашивай, пожалуйста», сказал:

— Вот не зря говорят, что в браке женщина или мудрая, или счастливая. Не была бы ты у меня такой наблюдательной, не переживала бы.

— Тот Владимир Морской, которого я знаю, сказал бы просто «познание умножает скорбь», — Галочка немного обиделась. — А не эту пошлость про брак и женщин. И не смешно, и, в общем-то, неправда. И я, как мудрая счастливая замужняя, имею право тебе это говорить.

— Ты, душечка, на все имеешь право, — мягко сказал он. — Спасибо за «счастливую». Мне это очень важно.

— Тебе спасибо, — огрызнулась Галя.

Они стояли бок о бок, синхронно возились с посудой, обменивались добрыми репликами, но напряжение все же не спадало.

— Ты расстроился из-за известия про обыск у Григория в студии? — Галочка решила поиграть в «угадайку». — Что значит «не особо»? Ну и что, что ожидал. Я тоже ожидала, но тревожусь. Во-первых, Гельф все-таки твой добрый знакомый, во-вторых, уж очень у вас с ним в судьбах все перекликается…

— Перекликается, — со вздохом согласился Морской. — Но не переживай, я думаю, что это просто запоздалые отголоски событий годичной давности. У нас сейчас все хорошо, потому что все худшее уже случилось.

— А если нет? — Обычно они старались о таком не говорить, но сейчас тема показалась Галочке уместной. Успокаивая ее, Морской наверняка придумает сто тысяч аргументов, поверит в них и успокоится сам. — А если все по новой и с усугублением?