Ирина Потанина - Смерть у стеклянной струи

— Тьфу! Теряешь хватку! — разнервничался Горленко. — Константинов придумал эту женщину. От и до. Она ему была удобна! Сам выкрал у Ирины лист дневника, сжег, а потом, поняв, что недостаточно хорошо скрыл пепел, кинулся сочинять: видел, дескать, кучерявую даму. Никто другой ее не видел, прошу заметить!

— А зачем вообще он сознался, что был в коридоре? Молчал бы себе, если б хотел скрыть этот факт, — резонно возразил Морской.

— Э, нет! Окурок-то, поверх пепла от листа лежавший, выдал его с потрохами. Хитрая фирменная американская марка. Делегация Гроха — важные гости. Летели в СССР по первому разряду, сначала самолетом в Ленинград. Им на борту вместе с едой по две бесплатных сигареты раздавали. Все нормальные люди выкурили, а Ирина забрала как сувенир. И в Изюме Константинову их вручила. Так что по окурку его легко вычислили бы. Поэтому он и пошел на опережение — сочинил историю, что он в коридоре был, но уже после того, как лист дневника сожгли. Хитро? Но как мне это доказать? Простой логики у нас нынче никто не понимает. Скажу: «Зачем это наш Константинов среди ночи выперся в коридор, да еще и в таком торжественном настроении, чтобы выкурить подарочную сигарету? И как это он так рано оказался на месте преступления в булочной?» А мне в ответ: «Отстань от человека, преступники арестованы, про Константинова они ничего не говорят, что ты привязался»… Тут нужно что-то явное. Понять бы, какой документ он поручил циркачам выкрасть у Гроха и для чего на самом деле Константинову нужна Клара… Найти бы свидетеля, который видел Константинова на месте преступления в булочной до того, как туда приехала милиция… Но как это сделать? Что думаешь?

Поняв, что новости Коли закончились и можно переходить к своим, Морской никак не мог придумать, как рассказать о своей догадке корректнее — так, чтобы Горленко не помчался немедленно в отделение с требованием ордера на арест Константинова, а по-прежнему собирался искать более веские доказательства.

— Я кое-что узнал, — начал он издалека. — И понял, что арестованные и правда могут ничего не знать о Константинове. Судя по всему, он не заказчик, а… ну… очень может быть, что он и есть убийца. Но это лишь предположение, просто предположение! Я точно знаю, что тот, кто рисовал поддельную метку «Черной кошки» в булочной, наверняка бывал в гостинице Ирины. Причем в коридоре для постояльцев. И столько времени, что мог полистать книги, которые там разложены. А наши цирковые в «Интуристе» не были никогда, правда? Ты вроде проверял их на этот счет.

— Ну да. А что?

Морской спокойно рассказал о сделанном Антончиком открытии про иллюстрацию к рассказу Эдгара По и про то, где точно можно было увидеть это редкое издание.

— Отлично! — Коля почему-то перешел на шепот. — Мы его почти прижали. Возьмем жука за рога, вот увидишь! Пока, конечно, еще все сыро. Может возникнуть масса возражений, мол, он не единственный, кто ошивался на этаже в «Интуристе», еще что-то. Но! Как же я сразу не догадался это сопоставить? Кроме рисунка под поддельной меткой, ведь есть еще и надпись. Ну-ка, ну-ка, присмотрись! — Горленко быстро полез в портфель, достал оттуда канцелярскую папку, а из нее несколько фотокарточек с места преступления. — Нет, это не те! Неужто дома забыл? — Найдя искомое изображение, он гордо сообщил: — Я, видимо, предчувствовал что-то, раз это фото отложил к документам, которые надо держать под рукой! Вот тебе фото нашей метки. Подозреваемый написал под котом это свое «Черная кошка из Харькова» будто нарочно, чтобы дать нам хвост, за который мы это темное дело сейчас потянем и раскрутим.

Морской в который раз поразился Колиной безалаберности: ну почему все не хранить в одном месте? При этом Горленко утверждал, что в бумагах у него полный порядок и он «сам себе письменный стол»: имеются разные ящики для бумаг разной важности и различной частоты использования.

— Ну что, похож почерк на тот, что в этом Константиновском отчете? — спрашивал тем временем Горленко. И сам смотрел, то отдаляя, то приближая обе бумаги к глазам. — Мне кажется, что точно совпадает. Но нужно мнение специалиста. Прежде чем отдавать на экспертизу, я хочу точно быть уверен, что я прав. А знаешь что? Галя! — выкрикнул он внезапно.

— Где? — спешно огляделся Морской.

— Откуда же мне знать? Наверное, у вас дома. Что? В гостях у подруги? — Он бесцеремонно схватил Морского за локоть и потащил к выходу с территории фабрики, втолковывая на ходу: — Ну значит, там ее и перехватим. Ты мне всегда твердил, что у Галины глаз алмаз. Она ведь с фотографиями работала в газете? Вот! Пусть покажет квалификацию и скажет свое мнение: это один и тот же почерк или нет? Сперва она, а уж потом мои эксперты. Скорее езжай к этой подруге! Это далеко? Возле музея? Нам, значит, по пути. А я — сначала в «Интурист», еще раз Клару расспрошу. Встретимся вечером у вас. Договорились?

У Морского не было ни шанса, ни желания отказаться. Конечно, работа с фотографиями никакого отношения к сравнению почерков не имела, но мнение привыкшего приглядываться к деталям человека и правда могло быть нелишним. К тому же деловой визит к Галочкиной подруге казался Морскому, помимо прочего, отличным поводом наладить отношения с женой, что, безусловно, было правильным решением.

На следующий день Николай Горленко — гладко выбритый, полный решимости и, что греха таить, наизусть зазубривший речь и отрепетировавший ее перед Светланой, — докладывал в кабинете начальства. Кроме Глеба тут присутствовал и Петров. Вообще-то Коля хотел пригласить и Константинова, и ребят из команды Петрова, участвовавших в деле. Но насладиться триумфом разоблачения ему не дали: Глеб недовольно крякнул, мол, сообщи сперва, что хочешь рассказать, а потом решим, кому это положено слышать. Хотел еще что-то добавить, но Коля отмахнулся. Пусть сначала выслушает факты, а потом уже решает: гнуть свою линию дальше или нет.

— Сложность происходящего в том, — распинался Коля, — что мы имеем дело не с одним преступлением, а с двумя. Да, циркачи увидели богатую «компашку» и, используя уже отработанный метод, провернули ограбление. Но, полагаю, к появлению метки «Черной кошки» и убийству они отношения не имеют. Не скрывают причастности, как мы думали раньше, а на самом деле «ни сном ни духом». Поговорим о том, кого я считаю виновником убийства, — Коля сделал демонстративную паузу и тут же мысленно себя за это выругал. Рассчитывая на присутствие Константинова, он собирался в этом месте многозначительно сверлить его глазами (авось не выдержит и чем-то себя выдаст!), но в кабинете были только Глеб с Петровым, и применять драматический талант было не к кому. — Короче, скажу напрямик. Я думаю, во время визита на Изюмский завод Грох нашел в их работе какое-то нарушение. И написал отчет, о чем имел неосторожность сказать Константинову. Никто из делегации этого не подтверждает, но Грох мог с ними и не поделиться. Косвенно мою версию подтверждают вчерашние показания гражданки Клары. Константинов все время искал возможность с ней поговорить. И вот вчера, получив шанс остаться с ней наедине, набросился с расспросами: всем ли она осталась довольна после посещения Изюма, не собирается ли жаловаться на что-то и не хочет ли сначала свои претензии обсудить. Он понимал, что Клара не только ценный специалист, что, кстати, он нарочно опровергает, чтобы дискредитировать ее мнение в глазах окружающих, но и друг Гроха, а значит, может тоже знать о нарушениях. Клара себя обезопасила, твердя, что ни о чем таком не думала… — Коля больше не мог игнорировать псевдовежливые покашливания присутствующих и отвлекся: — Давайте я сначала доскажу, а потом будете перебивать!